Рейчел Коттон - Только здесь

Я резко вскинула голову.

– Что?

– Я соврал, когда меня спросили, где я был все то время, – объяснил Тео, глядя мне прямо в глаза. – Я обещал не втягивать тебя во все это, и я сдержал свое обещание. Но моя мама знала правду и заставила сообщить полиции. Мне пришлось.

Он ничего больше не сказал, и у меня упало сердце. Он не попытался передо мной извиниться и, казалось, он не хочет обсуждать то, что между нами произошло. Поэтому я проглотила свою обиду, выпрямилась и сгребла учебники – был конец урока, и все уже складывали вещи.

– Что ж, – заявила я, отводя глаза. – Спасибо, что поставил меня в известность.

А затем, как только прозвенел звонок, я бросилась вон из класса, чтобы оказаться как можно дальше от Тео, хотя мое отчаянно бьющееся сердце и подсказывало, что будет очень нелегко забыть его навсегда.

Проходили недели, а я чувствовала себя по-прежнему: изнуренной и разбитой, неспособной остановить поток язвительных мыслей. Я не знала, чувствовал ли Тео то же, что и я, и не знала, чувствует ли он себя потерянным из-за всего, что случилось, но темные круги, залегшие у него под глазами, ясно давали понять: он тоже не мог спать спокойно.

Но он нашел себе другой столик, за которым сидел теперь в столовой. Однажды я зашла в обеденный зал и обнаружила, что он сидит рядом с Ханной Маршалл. Она оживленно с ним болтала и при этом его обнимала. Мне стало очень плохо.

Я знала, с тех самых пор, как он вернулся и стал центром притяжения всеобщего внимания, она на него вешается, но я видела, что он ее избегает и чуть ли не бросается наутек, когда она к нему подходит. Но сейчас казалось, что она его одолела, и все ее лицо светилось триумфом, а она смотрела на него как на сияющий трофей.

Я не могла сдвинуться с места или отвести от них взгляд, у меня все расплылось перед глазами, а руки затряслись.

Мне было трудно совладать с тем, что я вижу, трудно столкнуться лицом к лицу с быстро обрушившейся острой болью. Это странно, но я чувствовала себя так, будто меня предали, хотя мы с Тео не разговаривали уже почти месяц, и он мог сидеть где ему угодно. Но то, что он сидел не с кем-нибудь, а рядом с ней … Вот что делало всю ситуацию невыносимой.

Должно быть, Тео почувствовал, что я на него смотрю – он перевел на меня взгляд и поймал с поличным: я стояла, уставившись на него. Как только мы встретились глазами, он неловко отвел взгляд и высвободил руку из мертвой хватки Ханны. Но секундой позже она снова повисла на нем, и он больше не делал попыток от нее отстраниться.

А затем кто-то коснулся моего плеча, заставив меня отвести взгляд от этого ужасного зрелища.

– Все в порядке? – добродушно спросил Тристан.

Выражение его лица было мягким, и я увидела по глазам, что он понял, в чем дело.

Я заставила себя кивнуть и сглотнула, чтобы избавиться от горечи во рту.

– Все в порядке, – только и сумела прохрипеть я.

А затем я позволила ему отвести меня к столику, за которым уже сидели Грейс с Найей.

Когда мы подошли к столу, Тристан сел рядом со мной, чем всех нас удивил. Он улыбнулся мне. Затем, заметив, что я дрожу, он полез в свой рюкзак и достал из него толстовку.

– Вот, – он протянул ее мне. – Надень это, тебе станет тепло.

– Ой, нет, – я быстро покачала головой. – Я в порядке.

Брошенный им взгляд ясно дал понять, что он мне не поверил.

– Даже отсюда видно, что у тебя руки покрылись гусиной кожей.

И впервые за этот день я искренне улыбнулась и покачала головой, на этот раз в знак капитуляции.

– Спасибо, – я встала и взяла у него свитер. – А ты не замерзнешь?

Пока я натягивала на себя толстовку, Тристан пожал плечами. Как только мягкая ткань коснулась моей кожи, мне тут же стало тепло. Толстовка была мне слишком велика, я в ней утонула, но мне всегда нравилось носить большие свитера, поэтому я чувствовала себя уютно. Я наслаждалась тем, что она такая мешковатая. Я чувствовала, Грейс с Найей внимательно за нами наблюдают, но решила их проигнорировать. Тристан настолько сильно меня отвлек, что я позабыла обо всех, включая и его, и за это была очень благодарна.

Меня удивило, что он решил сесть со мной рядом. Помимо уроков, я редко когда видела Тристана в школе, но сегодня он был поблизости. Оттого, что он рядом, я испытала облегчение. Он всегда с легкостью со мной заговаривал, и с ним было легко отвлечься.

– Я никогда не мерзну, – объяснил Тристан. – У меня вся семья теплокровная.

Я рассмеялась, вытягивая из ворота толстовки свой конский хвостик.

– Хотела бы я сказать то же самое, но я всегда мерзну.

Тристан легко рассмеялся, и я еще шире улыбнулась в ответ. Рукава его толстовки были слишком длинными и скрывали мои кисти, я сжимала пальцами ткань.

– Мне пора идти, – Тристан неожиданно встал и забрал полупустой поднос. – У меня репетиция с группой, и я на нее уже опоздал.

– Ох, – удивленно выдала я. – Значит, я должна вернуть тебе толстовку?

Я схватилась было за край свитера, готовая его снять.

– Оставь себе, – снова пожал плечами Тристан, и у него на губах появилась та же ослепительная улыбка. – У меня их много, поэтому я могу отдать ее тебе.

И он удалился, дружелюбно помахав мне рукой.

Как только он ушел, мои внутренности снова завязались узлом: так продолжалось уже несколько недель. Я снова украдкой оглянулась и посмотрела туда, где сидел Тео. Но рядом с Ханной Маршалл никого не было, а у нее на лице читалось раздражение.

Мой взгляд остановился на подносе с едой, который Тео оставил на столе. Он так ни к чему и не притронулся.

Я ритмично постукивала по столу карандашом. Тук, тук, тук, эти звуки нарушали тишину. Я все время переводила взгляд на часы на стене, чтобы проверить, не ускорилось ли каким-то чудом время за те несколько секунд, что я не смотрела на них. Нет, на часах все еще было 14:48. Две минуты до конца урока.

Сидящий рядом со мной Тео неуклюже прочистил горло. Я почувствовала, он смотрит на часы и тоже напряженно проверяет время в ожидании звонка.

Когда ждешь чего-то с нетерпением, время всегда замедляется до такой степени, что кажется, будто оно остановилось. Я постоянно слышала, как тикают часы, и все равно казалось: время стоит на месте, момент длился уже целую вечность, и это была пытка. Я задыхалась в этой комнате, задыхалась, сидя рядом с ним.

Когда наконец прозвенел звонок, обозначающий, что еще один урок закончен и мы чуть-чуть приблизились к концу учебного дня, другие учащиеся тоже вздохнули с облегчением.

Все остальное было просто. Я перекинула сумку через плечо и сгребла со стола все учебники. Время имело огромное значение: каждая лишняя секунда – неловкость, пытка находиться в обществе Тео Локхарта. Так что я постаралась как можно скорее убраться из класса.