Рейчел Коттон - Только здесь

Когда начался март, мы с Тео встречались уже два месяца, погода становилась все теплее, и казалось, что жизнь наконец наладилась.

– Место отстой, – сказал однажды вечером Тео, когда мы выходили из небольшого французского ресторанчика, где только что поели. Мы шли по улице вдоль текущей через город реки, и Тео крепко меня обнимал. Легкий ветерок сдувал с моего лица волосы.

Я улыбнулась и уткнулась лицом ему в грудь.

– А я тебе говорила, фастфуд лучше улиток.

– Не говоря уже о том, что порции такие крохотные и стоят больше, чем все, что на мне надето, – едва слышно пробормотал он. Я подавила смешок. После секундного молчания он вздохнул, признавая свое поражение. – В следующий раз идем в «Макдоналдс»?

Я улыбнулась: наконец-то Тео сдался и согласился с тем, на чем я настаивала последние несколько недель.

– Мне больше нравятся куриные наггетсы, – призналась я.

Тео рассмеялся и обнял меня крепче.

– Розалин, детка, для тебя все, что хочешь.

Детка. Обычно мне не нравились прозвища, как не нравились они и самому Тео, но когда это слово слетело с его губ, мое сердце пропустило удар. Мы шли еще какое-то время, каблуки стучали по асфальту, а затем подошли к его машине и влезли внутрь.

– Ну вот, – мягко сказал он.

Мы уселись, и Тео взял меня за руки. Он поднес их ко рту и нежно обогрел своим дыханием. Мгновением позже он их растер, согревая меня в прямом и переносном смысле.

– Так лучше?

Я вся просияла и улыбнулась ему покрытыми рубиново-красной помадой губами.

– Просто превосходно.

Он улыбнулся в ответ и наклонился вперед, чтобы включить зажигание; берясь руками за руль, он снова бросил на меня взгляд.

– Так, – сказал он, медленно растягивая слова, будто нам принадлежала целая вечность – а она нам принадлежала. – Куда едем дальше?

Стоял март, и вечерний воздух был довольно холодным, пробирающим до костей – на мне легкое платье, но мне не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась.

Поэтому я улыбнулась и прошептала:

– С тобой куда угодно».

Следующие несколько недель мы с Тео проводили все свободное время у Грейс; она жила с мамой и двумя кошками. Грейс оступилась на лестнице и сильно повредила ногу, поэтому теперь мы за ней ухаживали. Она не могла обслуживать себя сама и была вынуждена целыми днями лежать в постели, поэтому настояла на том, чтобы кто-то находился рядом и помогал ей. И хотя Найя очень ее любила, вскоре она устала от постоянного нытья и попросила нас помочь – проследить за тем, чтобы Грейс не перетруждала больную ногу – не стало бы хуже.

Но были в этом и свои плюсы – Грейс часто спала днем, а ее мама работала по выходным, и это значило, что вся гостиная и коллекция фильмов оставались в нашем распоряжении.

Мы быстро привыкли к заведенному порядку вещей. Я проверяла, как там Грейс и не надо ли ей чего, сидела с ней, дожидалась, пока она уснет, а Тео тем временем выбирал фильм и делал закуски.

– Итак, – сказал Тео, когда мы уселись.

Я положила ноги ему на колени, а он обнял меня за талию и притянул к себе.

– Прошлым вечером я занес отца в черный список на телефоне.

Я резко подняла голову.

– Правда?

– На этот раз окончательно, – заявил он. – Его в моей жизни больше не будет.

– Тебе это и не нужно, – мягко сказала я. – Даже если сейчас он сожалеет. И это после всего того, что он сделал вам с мамой.

– После всего этого я не хочу больше его видеть, – добавил Тео.

Я кивнула и взяла его за руку. Я бы в любом случае поддержала его решение, каким бы оно ни было, но казалось, он сделал правильный выбор.

На заднем фоне начался «Гарри Поттер и узник Азкабана».

– Знаешь, я просто не хотел, чтобы наши отношения закончились плохо, – помолчав, сказал Тео. – В конце концов он мой отец. Он не всегда вел себя подобающим образом, но мне не нравится оставлять дела недоделанными. Тео помолчал и тихо усмехнулся. – Но, по-видимому, когда имеешь дело с ним, все и всегда заканчивается плохо.

– Я понимаю, о чем ты, – я сплела наши пальцы вместе. – И я всегда с тобой, знай это, если когда-то захочешь поговорить.

– Спасибо, – сказал он и сжал мою руку. – Это здорово – поговорить с кем-то, кто понимает мои чувства.

Тео снова сконцентрировал внимание на фильме, а я засомневалась, не будучи уверенной, стоит ли высказывать то, о чем я подумала. А потом призналась:

– Я понимаю, это не одно и то же, но мы с Ксандером тоже плохо расстались, и от этого мне до сих пор иногда больно.

Последовала пауза. Я почувствовала, что Тео очень хочется что-то сказать.

Через некоторое время он прошептал мое имя:

– Роуз.

– Да? – я легонько массировала большим пальцем тыльную сторону его ладони, рисуя воображаемые круги. И все сильнее сплетала наши пальцы.

– Что между вами произошло?

Я пожала плечами, стараясь не выдавать своих эмоций.

– Рассказывать особо не о чем. В тот вечер, когда он сказал мне, что уезжает, мы поссорились.

Даже сейчас я четко помнила все события того вечера. Виноватое лицо Ксандера, разгорающийся внутри меня гнев, а затем слезы. Я была так зла на него за то, что он уезжал и слова мне не сказал заранее, а потом на меня навалились смятение и печаль, и Ксандер увидел, как я прямо перед ним разваливаюсь на кусочки. Я не хотела бы вспоминать тот вечер, но, казалось, не могу все это отпустить.

Тео напрягся, а затем тихо произнес:

– На следующий день ты пришла в школу заплаканная.

Я удивленно вскинула брови.

– Ты помнишь?

Поведение Ксандера и все произошедшее прошлым вечером настолько выбило меня из колеи, что как только я увидела в столовой Грейс с Найей, то тут же расплакалась, а они обеспокоенно смотрели на мои опухшие глаза и расстроенное лицо. Я не припоминала, чтобы Тео попадался мне в тот день, но, должно быть, он сидел рядом и стал невольным свидетелем этой сцены: я непонятно из-за чего растекаюсь лужей слез.

– Я помню, – мягко сказал Тео и сильнее сжал мою руку.

Мне не хотелось продолжать…

– Ну, да. Меня все это очень расстроило, и я хотела все исправить. Но после той ссоры я никогда больше его не видела.

– Серьезно?

Я покачала головой, чувствуя, как трусь затылком о грудь Тео.

– Я пыталась ему звонить и даже приходила к нему домой. Но он отказался со мной разговаривать, сказал, что не хочет меня видеть. После той ссоры я никогда больше его не встречала, он уехал, не попрощавшись.

Я осознала, что все те эмоции до сих пор никуда не исчезли, те чувства, что я испытывала, встречаясь с Ксандером, так никогда и не ушли. То были не любовь или желание, а печаль и сожаления. И я носила все это в себе, эмоции наслаивались, придавая всему незавершенность, и от этого становилось тяжело на душе.

Я ощущала, что Тео по-прежнему напряжен: он запустил пальцы мне в волосы и некоторое время их перебирал, а затем пробормотал: