Лизи Харрисон - Клуб любительниц грязных книг [litres]

– Не смешно. Что, если Джулс обо всем узнает? Что, если они разведутся из-за меня? Что, если она расскажет обо всем Полу?

– Полу? – спросила Адди. – Я думала, вы давно разбежались.

– Разбежались? Он мой муж.

– Но ты спишь с мужем Джулс.

– Ни слова больше.

– Извини, – сказала Адди. – Я хотела сказать, с папой Дестини.

– Это тоже не смешно, – сказала Бритт. – Это как купить диетическое печенье и узнать, что в нем полно сахара. Стоило в моей жизни появиться человеку, который приносил мне радость и о котором можно было только мечтать, как выясняется, что он…

– Папа Дестини.

Бритт не выдержала и рассмеялась:

– Я знаю, что сделала ужасное дело и этому нет никакого оправдания, но…

– Ого. Оправдание все-таки есть, – сказала Адди.

– Но Пол относится ко мне как к не полностью проявленному снимку поляроида – типа, я есть, но меня нет. Вы поняли. А когда появился Бразилец, я приобрела цвета и стала видимой. В тот момент я поняла, что Пол может меня игнорировать, сколько его душе угодно. Я не умру от равнодушия, и наша семья не распадется. Только теперь выяснилось, что мои печеньки принадлежат Джулс, бритые яйца Пола бьются о чью-то задницу, а я остаюсь ни с чем.

– Ты можешь продолжать с ним видеться, – сказала Эм Джей, потому что именно такой совет дал бы доктор Кон. Предложи немыслимое, чтобы его было легче отвергнуть. После этого ты сможешь двигаться дальше .

– Никогда, – сказала Бритт, на радость Эм Джей. – Я должна все ей рассказать, точнее, я не могу не рассказать. – Она сделала большой глоток вина. – Или могу?

– Иногда людям лучше не знать лишнего. – Адди сложила руки на животе. – Кто-нибудь чувствует этот запах?

– Не переживай, – поддержала ее Эм Джей. – Такое случается во время беременности. Одна моя сотрудница пускала такие токсичные газы, что мы перенесли ее стол на лестничную клетку.

– Нет, это запах начос. – Адди кивнула в сторону проходящего мимо официанта с подносом.

– Постой-ка, ты беременная? – спросила Бритт.

– Еще безработная и бездомная. – Адди качнулась вперед, прикрыла рот ладонью и умчалась в туалет.

– Она это серьезно?

– Вчера узнала, – ответила Эм Джей. – После того, как ее уволили за раздачу вибраторов.

– И чей ребенок?

– Дэвида Голдена.

– Что с книжным?

– Лежит в руинах.

Если бы не сделанная на днях инъекция ботокса, то брови Бритт поднялись бы от удивления до затылка.

– Дэвид знает?

– Он сегодня вел такие странные разговоры, что мне показалось, она ему все рассказала. В любом случае, она не знает, что делать, а если знает, то не хочет это ни с кем обсуждать. Не знаю.

Адди вернулась – губы ярко накрашены, – выпила неизвестно чей стакан воды и резко, словно опуская нож гильотины, поставила его на стойку бара.

– Вытащите этого ребёнка из меня, – сказала она. Затем, повернувшись к Эм Джей, добавила: – Бесишь!

– Что я сделала-то?

– Ничего, – ответила Адди. – Ты порядочный человек, и прямо сейчас меня это бесит.

Бритт одобрительно кивнула:

– Точно. Ты никогда не изменяла и не… – Она кивнула головой на живот Адди. – Ты цельная, что ли?

Со стороны это звучало как оскорбление.

– Издалека я, может, и кажусь хорошей, но я далека от того, чтобы быть хорошей, – сказала Эм Джей, потому что хорошие люди вызывали у нее не меньшее раздражение.

По сравнению с бескорыстным стремлением Дэна помогать оказавшимся в беде людям, ее забота о беременной подруге выглядела просто смешно. Никому не нравилась тощая женщина, живущая с красавцем доктором, чьим самым большим недостатком была «излишняя заботливость». Еще она подписала контракт с Гейл за спиной Дэна, и в этом не было ничего «хорошего».

– Хотите знать, насколько я непорядочна?

Они безусловно хотели.

– Я приняла решение вернуться на старую работу и не сказала об этом Дэну.

Адди подняла голову:

– Ты улетаешь в Нью-Йорк?

На подбородке Бритт ожила ямочка.

– Когда?

– В сентябре, – коротко ответила Эм Джей.

– Почему ты ничего не рассказала?

– Боялась, что он перестанет со мной разговаривать.

– Нет, – уточнила Бритт. – Почему нам ничего не рассказала?

– Думала, вам неинтересно.

На мгновение наступила пауза, которую Бритт прервала ударом по барной стойке.

– Черт возьми! – сказала она. – Я мечтала стать никогда не стареющей заботливой мамой, воспитывающей гениальных детей, жить в доме, в котором пахнет органическими чистящими средствами, и иметь успешного мужа, который находит меня самой обворожительной женщиной на свете. А что у меня есть на самом деле? Папа Дэстини, гостиная, в которой воняет скунсами, близнецы, которые стесняются поцеловать меня на улице, работа по впариванию недвижимости и лобковые волосы в мусорном ведре. Народ, это все. Это моя жизнь. – Она кивнула на трех женщин, сидевших прямо напротив них. – Посмотрите на этих кляч. Мы станем такими же через десять лет. Дальше что?

Эм Джей положила ей руку на плечо:

– Это зеркало.

– А?

– Ты смотришь на наше отражение в зеркале.

Бритт наклонилась вперед и прищурилась:

– Твою мать…

Перл-Бич, Калифорния.

Понедельник, 25 июля.

Убывающая луна

– Судебное заседание считаю открытым, – сказала Эм Джей, представляя, что родители наблюдают за ней и осуждают увлечение, которое сама она считала полноценной альтернативой кардиотренировкам. Потому что каждый раз, когда она открывала ссылку на очередную статью, посвященную бывшей начальнице, или троллила кого-нибудь в социальных сетях, ее сердце начинало биться с удвоенной скорость.

Найдет ли она еще одну фотографию Гейл с корпоратива? Прочитает ли о чудовищной аварии или, может быть, о скандале, который вынудит ее уйти в отставку? С каждым щелчком мышки она все ближе подбиралась к ответу на вопрос, почему Гейл уже четвертый день не подтверждает заключение контракта.

Примерно после третьей чашки кофе Интернет стал работать невыносимо медленно.

– Пассивно-агрессивно, – обратилась она к своим родителям. – Если вы действительно хотите, чтобы я остановилась, заставьте Гейл мне позвонить. – Она выключила модем и принялась считать до тридцати.

Знак, а точнее, громкий крик раздался со стороны дома Голденов.

– Ты в порядке? – спросила Эм Джей подружку Дэвида Ханну, когда она открыла дверь.

На этот раз она была одета: белые джинсы, темно-синяя футболка и кожаные сандалии. Сейчас она выглядела как типичная жительница Верхнего Ист-Сайда на Манхэттене: юная неприступная красотка с гладкими волосами. В игре «Убей, трахни, женись» она бы всегда доходила до алтаря.

– Я была в порядке, пока Интернет не упал, – сказала она. – Ты не могла бы перезагрузить модем?