Дэйзи Джонсон - В самой глубине

Тебе нужно в ванную? – спросила я. Она не ответила, однако мы пошли вверх по лестнице, держась за руки. Поднявшись наверх, я внезапно испытала тревожное ощущение, что ошиблась, поняла все неверно. Сколько детей должны пропадать, уходить из дома каждый год? Кругом был бардак, куклы с оторванными головами, дыры в стенах, ручка на двери в ванную была сорвана. Девочка привела меня в свою комнату и стала показывать всякие вещи. Я вышла в коридор и, пройдя до конца, сама не заметила, как оказалась в большой спальне. Там были фотографии Роджера с какой-то женщиной, по-видимому, Лорой. Они были моложе, в цветастой одежде. Я стала шарить по вешалкам в их гардеробе. На дальней стене я увидела еще одно маленькое фото, в зеленой рамке. Я подошла к нему. Ребенок на фото отвернулся в сторону, выставив руку в камеру. И все равно я его узнала. Овал лица, край носа и губ, даже его осанка. Это был Маркус. Только волосы здесь у него завивались и были длиннее, чем когда мы знали его.

Это спальня папы и мамы, сказала девочка, стоя на пороге.

Я задержала дыхание. Я это поняла.

Мы пошли вниз по лестнице. Но она решила – сила внушения, – что ей все же нужно в ванную и что мне нельзя оставаться одной.

Ты здесь раньше не была, сказала она.

Не помню, чтобы я ребенком была такой рассудительной. Я помню, как ты говорила мне, что я была неисправимой врушкой, и я поражалась этому. Мне никогда не приходило в голову, что мои рассказы были враньем. Возможно ли, что и ты подобным образом относилась к своему исчезновению? Возможно, тебе и в голову не приходило, что ты бросила меня.

Нет.

А вы придете сюда завтра?

Наверно, нет.

Вы могли бы отводить нас в школу.

Могла бы, если бы была здесь.

Меня зовут Вайолет. А тебя как зовут? Ты Марго?

Я открыла шкафчик над раковиной. Кто такая Марго?

Глупая, сказала она, качаясь сидя взад-вперед, елозя пухлыми ножками по стульчаку. Марго – это мамина первая девочка. Она взрослая и ее с нами нет, но она бы любила нас. А ты любишь нас?

Я посмотрела на нее. Она пристально уставилась на меня, уперев локти в коленки. Теперь мне надо подтереться.

Ну давай. А ты когда-нибудь видела Марго?

А ты? – сказала она.

Да, я так думаю.

Она отмотала столько бумаги, что хватило бы на трех больших детей. Мне вдруг пришло на ум, что она, возможно, еще не научилась подтираться, и я невольным образом прислуживаю ей вместо кого-то из родителей.

Мы с ней никогда не виделись, потому что ее с нами нет.

Она умерла?

Она соскочила с унитаза и задрала подол своего платьица. Что значит, сказала она, подняв на меня глаза, умерла?

Я сделала вид, что не услышала ее.

Спустившись вниз, я стояла рядом с Роджером у плиты, и мы смотрели, как рыбные палочки, которые он приготовил детям на ужин, исчезали под столом, где лежала собака.

Цивета, говорила Вайолет, цивета, хочешь палочку? Цивета, цивета, цивета.

Я присела рядом с собакой. Ну что, Ивета? Собака взглянула на меня и отвернула морду, как бы в раздумье. Роджер держался молодцом, и краснота сошла с его щек. Я смотрела, как дрожат его руки, и думала, поняли бы вы с ним друг друга? Как понимают друг друга люди, отказывающиеся от выпивки в пабе.

Марго – это Маркус? – сказала я.

Он, казалось, совсем не удивился тому, что я знала это. В этом доме, по-видимому, ничто не могло держаться в секрете слишком долго. Я видела, как Вайолет поглядывает на меня, поедая свой горошек. Она думала, как я поняла, что мы стали в некотором смысле союзниками.

Я не знаю, сказал он. Может быть. У нее была хромота. С самого начала. С тех пор, как мы нашли ее.

Что значит нашли ?

Он очень осторожно закрыл глаза и стоял так какое-то время. Раздался звук открываемой входной двери. Дети сорвались с места точно команда по регби, и Ивета бросилась за ними, залаяв. Я услышала голос женщины, спрашивавшей, чья это собака. Лицо Роджера слегка расслабилось. Мы прошли в гостиную. Женщина поставила сумку на пол и смерила меня взглядом. Что происходит? Дети сгрудились вокруг, устроившись на подлокотниках дивана.

Она здесь насчет Марго, сказал Роджер. Она знала ее.

Марго, воскликнул кто-то из детей, и другие подхватили клич.

Женщина подняла руки. Все, заорала она, в кровать.

Я прождала одна внизу почти час. Ивету я выпустила в сад, а сама легла на один из шезлонгов и стала слушать приглушенные шумы этого дома. Я всегда чувствовала, что наши жизни могли бы пойти по множеству разных путей и что ты своими решениями направляла их в ту или иную сторону. Но, может быть, и не было никаких решений; может, не существовало других возможных исходов. В любом случае я не могла бы представить нас с тобой в доме вроде этого, хотя, возможно, временами ты и подумывала о чем-то подобном. О доме у железной дороги, с садиком, где ты могла бы встречать меня из школы. На миг мне показалось, что я увидела свет в окнах сарая с краю сада, но потом он пропал, и я решила, что это было просто отражение от окон дома.

Пришла Лора и встала у шезлонга. Глядя на нее снизу вверх, я поняла, что она была старше, чем мне показалось, хорошо за пятьдесят, слишком старой для таких маленьких детей.

А я думала, сказала она, придет ли кто-нибудь? И скажет что-то, чего я не хочу знать. Вам знакомо это чувство, словно едешь на одном заднем колесе?

Мне хотелось сказать ей, что она бы не поверила, насколько мне это знакомо, но вместо этого я сказала, что, кажется, да.

Мы так и не смирились с этим. Поэтому и рассказали детям о ней. Потому что мы все время о ней думали.

Она не была она, когда я с ней познакомилась, сказала я.

Лора покачала головой. Что ж, она хромала? Подволакивала ногу?

Да.

И она была немного заторможенной, говорила с задержкой?

Да.

Она изучала меня. Вы моложе ее.

Я была еще ребенком, лет тринадцати, если правильно помню. Я жила с матерью на лодке. Маркус, или Марго, была с нами одно время зимой, примерно месяц.

Это была она.

Может быть, сказала я.

Повисла тишина, затянувшаяся до напряженности. Собака шарила по тенистым кустам, что-то вынюхивая.

У вас много детей, сказала я. И подумала, что лучше бы я промолчала.

Она присела на край шезлонга. Она сидела вплотную ко мне, сложив руки на коленях.

Мы пробовали после того, как ушла Марго, завести своих детей, но было слишком поздно или для начала мы просто не могли. Без детей нам жилось плохо. Но прошло немало лет, прежде чем мы это поняли. Так что потом мы взяли приемных. Я раньше думала – особенно первое время, – вдруг Марго вернется и решит, что мы нашли ей замену.

Она встала и посвистела Ивете, устроившейся в грязи на одной из клумб, потом подошла и стала махать в ее сторону ногой, пока она не стала рыть землю. Лора засунула руки в карманы и стояла, глядя на собаку. Я думала о Маркусе и о времени, что я провела с ним на реке, и Лора, вероятно, думала о том же, поскольку спросила: