Александр Баринов - Босяки и комиссары

Как сообщила прокурор Миилве, на основании предварительных данных можно говорить, что это не было преступлением. Смерть Аррака наступила от отравления продуктами горения. Аррак подъехал к месту трагедии в 23.00, а до этого, как установлено, он находился в сауне оздоровительного комплекса в 6 км. Примерно в 0.17 из его машины повалил дым.

Момент появления машины Аррака и все последующие события зафиксировала камера наблюдения, установленная на одном офисов неподалеку. Судя по видеозаписи, Аррак ни с кем не общался и сам из машины не выходил. Камера вела запись не постоянно, с перерывами в минуту, но прокурор Миилве уверена, что крайне маловероятно, чтобы кто-то посторонний мог оказаться у машины Аррака и при этом не попасть в поле зрения камеры.

Почему Аррак не смог выбраться из горящей машины, непонятно. По словам Миилве, он не был пристегнут ремнями безопасности, а двери не были заблокированы.

Почему машина загорелась? Отвечая на вопросы газеты Postimees, Милве сказала: «Прежде чем произошел пожар, мощный внедорожник BMW простоял там с работающим двигателем больше часа. Можете представить, чем такое грозит. Мы ждем результатов экспертизы».

«Ekspress» попросил прокомментировать этот случай в представительстве BMW в Эстонии. Директор по маркетингу Тоомас Пярна отметил, что ни один технически исправный автомобиль BMW не может загореться сам по себе, даже если очень долго простоит на месте с работающим двигателем. По его словам, в конструкции их автомобилей учтены все теоретически возможные ситуации. «Например, на юге США обычное дело, когда автомобили часами стоят в пробках на раскаленном солнце при температуре воздуха 40–50 градусов, — приводит пример Пярн. — И даже если в такой ситуации из радиатора вытечет вся охлаждающая жидкость, двигатель не перегреется до такой степени, чтобы произошло самовоспламенение». Также, по его словам, к этому не может привести и система зажигания BMW x5. Во всяком случае, он не знает ни одного подобного случая в мире.

Миилве, в свою очередь, сказала, что не собирается отправлять автомобиль на специальную экспертизу, поскольку это будет стоить многие тысячи крон. Пойти на это можно будет только в том случае, если будут действительно серьезные сомнения в причинах ЧП.

После этого я уже больше не пытался кого-то разоблачать и шантажировать. Тем более что вскоре ко мне явился очередной прокурор и сообщил, что согласен наконец на мое досрочное освобождение, если я не буду больше поднимать шум вокруг дела Калле. У того как раз вскоре должна была состояться апелляция — новое рассмотрение дела, и суд вполне мог отправить дело снова следствию для изучения новых обстоятельств. Мне оставалось тихо досидеть оставшийся срок, не доставляя больше никому неудобств и неприятностей, и через месяц меня действительно отпустили, хотя и выиграл я от этого не очень много.

После освобождения, однако, я попытался еще что-то предпринять. Попробовал было провести маленькое расследование гибели Яануса, даже нашел свидетелей того пожара. Но лишь удостоверился, что доказывать что-либо уже поздно. Улик давно нет, да и про саму историю люди стали забывать. Еще попытался разыскать Паука — тихого рабочего, который помогал Яанусу и Заку работать на химической установке. Он никогда сам ничего не решал, лишь выполнял указания кого-то из нас, за что получал небольшую зарплату. Но все же Паук знал довольно много о том, когда, как и сколько делали наркотики Марво и его люди. Я полагал, что если его спросят, то его показания заинтересуют если не полицию, то КаПо, прокуратуру или хотя бы журналистов. Но, как я обнаружил, он просто пропал.

Вскоре после ареста Калле по моим сообщениям его вызывали на допрос в полицию. Судя по протоколам, которые потом я смог увидеть, он, как и все остальные, тогда сообщил, что ничего про наркотики не знает. Собственно, полицейские это от него и хотели услышать. Но после того, как он вышел из дверей полицейского управления, его больше никто и не видел.

Жил Паук один и с родственниками виделся лишь изредка, не очень посвящая их в свои дела. И они решили, что Паук срочно куда-то решил уехать. То же потом, когда я настаивал на новых опросах всех участников нашего дела, говорили и полицейские — мол, родственники утверждают, что Паук куда-то уехал, и где его искать, непонятно. Но я обнаружил, что про отъезд Паука его родственникам сказали сами же полицейские, ссылаясь на каких-то его приятелей. В общем, все почему-то решили, что Паук просто уехал за границу и спрятался. Но на самом деле, никаких свидетельств этому не было — он не садился на поезд, в самолет, не пересекал границу на машине. Паук просто растворился — в один день. И никому до этого больше уже не было дела. Что с ним на самом деле случилось — можно лишь гадать.

Конечно, в теории могло быть действительно так, что Паук вдруг решил спрятаться и замел следы, как настоящий шпион. Но с чего? Он не был секретным агентом, и даже авантюристом его сложно было назвать. Паук всегда просто добросовестно исполнял данные ему поручения и никогда сам не выяснял ни с кем отношений, не требовал чего-то сверх того, что ему давали. Его больше ничего и не интересовало. Это был очень работящий и исполнительный человек, не более того. И вряд ли произошло чудо, когда простой работяга вдруг решил поиграть в шпиона. В жизни, за крайне редким исключением, все бывает куда прозаичнее — если человек пропал и никто его не видел и не слышал уже много лет, значит, его просто нет в живых.

Чем больше проходило времени после того, как я вышел из тюрьмы, тем меньше оставалось надежд, что мне удастся что-то кому доказать. Улик и свидетелей уже почти не было, да и сама история с разоблачением бутафорского «наркозавода» все больше забывалась, на смену прежним скандалам приходили новые, заслоняя их в памяти.

В конце концов я решил, что не остается ничего другого, как попробовать рассказать всю эту эпопею во всех деталях и без прикрас. Не для следователей, прокуроров или журналистов, а для тех, кто думает, что настолько хитер и расчетлив, что сможет заработать на наркотиках, избежать неприятностей и спокойно дожить до старости. По своему личному опыту — и никто не сможет сказать, что этого опыта у меня мало и я ничего не добился в наркобизнесе — могу сказать, что этого не случится никогда и ни при каких обстоятельствах. Не из-за того, что сами по себе наркотики плохи, как уверяют политики (хотя уже далеко не все). Ведь и само понятие наркотиков весьма относительно. По сути, и это вам подтвердит любой врач, алкоголь и табак — точно такие же наркотики, как марихуана или экстази. Но одни свободно продают в магазинах, а за другие людей на долгие годы отправляют в тюрьму, а где-то и лишают жизни.