Александр Баринов - Босяки и комиссары

Поскольку в компании Марво из-за моего ареста очень взволновались, вышло все даже лучше, чем я предполагал. Узнав от моей подруги о случившемся, Райво на следующий же день съездил к Батько и, поскольку был уже с ним знаком, забрал у него почти все MDP-2-P, который тот успел сделать. О том, что через день или два российские оперативники действительно пришли к Батько, Райво поведал уже я, чему он сильно подивился. Выходило, что товар он вывез из-под самого носа спецслужб.

Рассказ Райво меня, впрочем, немного озадачил. Было странно, что полковник из пограничного управления, который приходил ко мне в тюрьму вербовать в информаторы, ничего не расспрашивал о том, кто же забрал у Батько всю готовую «амбру». Райво говорил, что вывез с завода почти все — оставил лишь, по его прикидкам, литров 20–30, которые не успели слить из реактора. Так что полковник не мог не знать, что большая часть товара, сделанного для меня на заводе в Переславле, пропала. Ведь Батько в своем объяснении, которое показывал мне полковник, написал все честно и подробно — и что я привез ему 200-литровую бочку сырья, и сколько обещал за все заплатить. Я сам, конечно, те бумаги внимательно не читал. Полковник их мне из своих рук показывал и только зачитывал кое-что вслух. Может, Батько, гадал я, все-таки немного схитрил и рассказал оперативникам, что я большую часть товара уже сам забрал? Чтобы скрыть, что он собирался нашим «ароматическим маслом» вместе со мной торговать. Но если так, почему полковник не интересовался, когда и кому я его продал? Концы с концами тут явно не очень сходились.

Впрочем, поразмыслив, я решил для себя, что хоть загадок в истории с разоблачением Батько и хватает, теперь все они значения не имеют. Проект в Переславле закрыт, и какая разница, что и как там получилось. Надо о насущных делах думать.

Расставшись с Райво, я первым делом позвонил на московский химкомбинат, точнее в НИИ — приятелям Батько, которым перед арестом отвез целую тонну сафрола для переработки в ту же «амбру». Я очень надеялся, что туда оперативники добраться не сумели. Конечно, совсем исключать такую возможность было нельзя. Ведь для меня так и осталось загадкой, как коллегам полковника удалось узнать про мои дела в Переславле. Но, с другой стороны, сам полковник, вербуя меня в тюрьме, шантажировал только историей с Батько. И если бы он знал что-то еще, рассуждал я, наверняка бы и это использовал. Так что по всему получалось, что про мой интерес на московском химкомбинате он с самого начала был не в курсе. Видимо, выследили меня через Батько — либо тот сам себя чем-то выдал, либо кто донес на него. А значит, сам полковник или кто из его коллег проведать про другие мои дела никак не мог. Про договоренности в НИИ я вообще никому не рассказывал, а Батько знал лишь то, что я туда заезжал за спиртом, и то по его просьбе.

Услышав по телефону мой голос, Александр — профессор и главный технолог НИИ, который, когда я последний раз его видел, заверил, что на счет моей «амбры» мы «обо всем договорились», очень обрадовался. Расспрашивать его, не было ли у них каких неприятностей с властями или не спрашивал ли кто у него про меня, я, чтобы лишний раз не пугать, конечно, не стал. Лишь по тону разговора старался понять, не изменилось ли чего в Александре, по-прежнему ли я интересен ему лишь как партнер по бизнесу, или он разыгрывает роль, чтобы заманить меня в расставленную оперативниками новую ловушку. Но ничего подозрительного я не заметил. Профессор вел себя так же естественно, как в тот день, когда мы с ним договорились делать просто «синтетическую амбру».

Александр рассказал, что они с директором очень беспокоились, почему я так надолго пропал и никак не давал о себе знать. Мой заказ уже давно выполнен, и они не представляют, что с ним делать. Сырье-то ведь было моим, и товар они никому отдать не могли. Я на это объяснил, что попал в автомобильную аварию и долго лежал в больнице. Теперь вот поправился и в ближайшие дни приеду к ним за своим товаром с деньгами, а потом, скорее всего, поступит новый заказ.

Распрощавшись с Александром, я возликовал. Все, что я придумал, наконец заработало именно так, как я и хотел. Все получилось! После этого даже не жалко стало месяцев, проведенных в тюрьме. Теперь не надо больше тоннами возить из России в Эстонию химикаты, только забирай с московского завода «амбру», отправляй в Таллин да деньги считай.

Поэтому на следующий день я отправился на встречу с Марво — не столько объясняться, что со мной случилось, сколько договариваться, как мы с ним будем вести дела дальше. Для порядка Марво, конечно, подробно расспросил, из-за чего меня на границе задержали и о чем расспрашивали. Хотя никаких тревожных вестей после моего ареста не поступало, он все же, видимо, опасался, не выболтал ли я случаем спецслужбам чего лишнего. Я на это рассказал, как оно все на самом деле было, умолчав только про историю с Батько и беседу с полковником из пограничного управления. Но услышав, что, несмотря на все последние неприятности, в Москве мне удалось сделать все, за чем я туда ездил, и даже товар уже готов, Марво заметно оживился. Я уже слышал от Райво и Яануса, с которым тоже успел переговорить, что хоть у них в Таллине, пока я пропадал в тюрьме, все было тихо, но дела шли неважно.

С химической установкой, что я оставил компании Марво, все было в порядке. Теперь ею заведовал Яанус, который вполне освоился с промышленной технологией. Но из тех 800 килограммов сафрола, что вывезли из Москвы, переработать успели совсем немного. На первых стадиях производственного цикла, как я уже говорил, требовалось довольно много разных химикатов — намного больше, чем самого сырья. Но сами пополнить их запасы приятели Марво не смогли. Надежных партнеров, в отличие от меня, у них в России не было, а в Эстонии большинство промышленных химикатов достать сложно. Все торгующие такими товарами оптовые фирмы находятся под контролем полиции, и если у них и удавалось что-то купить неофициально, то лишь небольшие партии и очень дорого. Поэтому экстази за время моего отсутствия они сделали совсем немного, и ничего особо не заработали.

Обговорив со мной еще раз цену, по которой я буду поставлять из Москвы уже готовый MDP-2-P, Марво не стал сильно торговаться и поставил лишь одно условие — чтобы теперь отправкой груза в Таллин занимались его люди. Мне самому это делать, по его мнению, слишком рискованно, поскольку я только недавно попался на нарушении таможенных правил и на границе мог привлечь внимание. Я против этого не возражал, самому забот меньше.

Вечером того же дня Марво познакомил меня со своим «специалистом по транспорту» — мужчиной лет тридцати пяти по имени Сергей. Он был родом из Нарвы — крупного города на границе с Россией по пути из Таллина в Петербург.