Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 1

— Мадам Пупар, вы меня узнаете?

— Да, месье, — ответила она заплетающимся языком.

— Как меня зовут?

— Э-э… Спаситель… как-то так…

— Верно. Я пришел с вашим сыном. Вон он стоит у окна. Хотите с ним поговорить?

— Не знаю… А он кто?

— Ваш сын, Габен.

— Да?

Оглушенная психотропными, мадам Пупар всеми силами старалась вернуться в реальный мир. «Габен, Габен», — повторяла она, словно привыкая к странному незнакомому имени. Подросток, прижавшись лбом к стеклу, плакал. Мадам Пупар схватила Спасителя за руку.

— Не надо, — проговорила она, глядя в лицо Сент-Иву.

— Не надо — что?

Сент-Ив насторожился, опасаясь, как бы не пришлось снова встретиться с имамом Йемена.

— Габен, — повторила мадам Пупар. — Его отдадут в интернат. Я не хочу. Я хочу отсюда выйти.

— Успокойтесь, мадам Пупар. Ваш сын здесь. Хотите с ним поговорить?

— Не знаю… В другой раз.

Она понимала, что не в форме.

— Я не подкрасилась, — прибавила она.

Сент-Ив пообещал, что они скоро снова придут ее навестить. Как только мадам Пупар будет лучше выглядеть. Габен отошел от окна и двинулся к двери, не глядя в сторону кресла.

— Пока, мама, — попрощался он, не обернувшись.

— Пока… Габен… — отозвался тихий голос.

В доме на улице Льон Луиза, решив наконец последовать совету подружек Тани и Валентины, готовилась воспользоваться свободным вечером без детей.

— Почему я все-таки приняла его приглашение? — раздумывала она.

Когда она ходила на экскурсию с детьми в особняк Гроло, отец Осеанны, месье Бонасьё, все-таки вытянул из нее номер телефона.

— Только бы обошлось без ухаживаний, — пробормотала Луиза, глядя в зеркало на свое хорошенькое личико, ставшее еще привлекательнее от макияжа.

Месье Бонасьё, любитель плотно покушать — стейк с жареной картошкой, жаркое из утки, — решил, что такая еда не подходит хрупкой блондинке, и пригласил Луизу в ресторан, где подавали рисовый пудинг с крапивным соусом. Он уже сидел за столиком и поднялся навстречу Луизе, отметив про себе, что она пришла при полном параде: элегантное черное платье, сережки в ушах, ожерелье на шее. Он помог ей снять пальто, подвинул стул, засыпал комплиментами. С комплиментами переборщил, Луиза сразу стала очень сдержанной. Но месье Бонасьё, или Патрик, если называть его по имени, был опытным охотником: умел терпеливо ждать в засаде. Заметив смущение молодой женщины, он попросил официанта принести карту вин и сделал вид, что сосредоточился на выборе. Затем пустил в ход секретное оружие всех соблазнителей: заговорил с Луизой о ее детях. Она тут же расцвела, заулыбалась и стала смешить его словечками Поля и рассказывать о подростковых сложностях Алисы. После закуски Патрик тоже пожелал поделиться историей заботливого отца:

— У меня тоже на этой неделе была драма с Осеанной. Она вернулась из школы сама не своя, потому что один мальчишка заявил на весь класс, что она ему не нравится и он не хочет быть с ней в одной группе.

— Какой ужас, — посочувствовала Луиза.

— История показалась мне темной, и в известном смысле я оказался прав, — засмеялся Патрик. — Мальчуган-то темнокожий, почти негр.

Луиза, подносившая к губам бокал с бордо, едва не поперхнулась.

— У него смешное имя, — продолжал Патрик Бонасьё. — Его зовут Балтазар.

— Лазарь, — поправила Луиза тихо.

— Именно! Почти как — ха-ха — вокзал! — подхватил месье Бонасьё. — Жаль, что теперь даже в центре города учителя должны мучиться с такими вот невоспитанными мальчишками. Африканская пословица гласит: «Ребенка растят всей деревней», но теперь они отдают своих детей на воспитание нам!

«Почему я ему не сказала, что Лазарь — лучший друг Поля и очень хорошо воспитан? — спрашивала себя Луиза, вернувшись домой и сидя перед зеркалом. — Потому что я боюсь конфликтов. Но я НЕ расистка!»

И она стала думать о Спасителе. В первый раз она его увидела возле булочной. Он стоял у стены. И сейчас, словно все происходило в кино на экране, он — такого высокого роста — двинулся к ней в расстегнутом пиджаке, сунув руки в карманы, с сияющим взглядом. У него пухлые губы, чуть заметные усики и бородка, слегка насмешливая улыбка и теплый низкий голос. Луиза вздохнула и подставила ему лицо для поцелуя. Как в кино.

Спаситель заглянул в еженедельник.

Еженедельник сообщил, что во второй половине дня он увидит у себя мадам Дютийо. Однако психолог не сомневался: дама не появится. И что же? Ровно в шесть она сидела в приемной — в нарядном платье с большим вырезом и массивными серьгами-треугольниками в ушах, похоже, собственного изготовления. Можно подумать, мадам Дютийо собралась на любовное свидание, а не на консультацию к психологу. Впрочем, скорее всего, у нее были свои планы на дальнейший вечер. Пройдя мимо нее, Спаситель попал в облако духов. Он вспомнил, что говорила ему Марго о матери: скандалистка-тиранка, зануда и сама вечно ноет. Невольно представив себя на месте Марго, он уселся на стул и произнес не слишком доброжелательно:

— Ну и?

— Вы уступаете мне место психолога? — поинтересовалась мадам Дютийо.

— Ваша дочь знает, что вы пришли ко мне?

— Вы решили стать ее адвокатом?

Сент-Ив спохватился, что разговор начался не так, как следовало, и пересел со стула в кресло.

— Прошу прощенья, — извинился он. — Полагаю, я бессознательно выразил свое нежелание видеть вас своей пациенткой.

— Могу узнать почему?

— Я огорчен, что Марго прервала лечение.

— Она нуждается в помощи больше, чем я?

— Чтобы прочувствовать ситуацию, мне нужно время.

— Не стоит все усложнять. Вы же психолог! Представляю, в каком виде изобразила меня моя дочь!

— …

— Ну да, конечно! Вы же могила! — Мадам Дютийо усмехнулась. — Вот если бы к вам на консультацию пришел мой бывший муж — хотя он не придет, он уверен: к психологам ходят одни психи, а он нормальный. Все психи, кроме него.

— Так что было бы, приди ко мне на консультацию месье Карре? — Сент-Ив не дал пациентке уйти от темы.

— Он бы вам рассказал, кто я есть на самом деле. Женщина, которая так себя ненавидит, что вообще не способна никого любить. У меня нескончаемая депрессия, но я не желаю в ней признаваться. И поэтому однажды вечером он сообщил мне: «Я переезжаю, ты опасна, я нашел для себя убежище». Но забыл добавить, что в убежище он будет жить с молоденькой девчонкой, наверняка посговорчивее меня. Мной-то больше не поманипулируешь! Я его раскусила!

— Раскусили?

— Он патологический нарцисс.

Лицо Спасителя не выразило ни малейшего сочувствия, и мадам Дютийо поспешила добавить:

— Вы знаете, что это такое?

— Патологический нарцисс? Знаю. Из телевизора.