Пак Кённи - Земля

Со Хи знала, что ей не будет позволено уйти из покоев отца, пока он сам того не захочет. Девочка едва дышала, сердечко ее учащенно билось, тело затекло. Казалось, еще немного и она упадет в обморок. Такое состояние было сущим мучением для ребенка.

Время от времени мрачную тишину нарушало перелистывание страниц книги. И вдруг хозяин дома поднял голову и закричал:

- Киль Сан!

От неожиданности Со Хи вздрогнула.

- Киль Сан!

Снаружи донесся топот бегущих ног. Загорелый мальчишка появился в дверях террасы.

- Да, господин! Вы меня звали?!

- Почему комната такая холодная?! - бросил резко мужчина.

- Сейчас разведу огонь!

- Я разве не велел это сделать давеча?! - Лицо хозяина побагровело, на лбу вздулись вены. Вид озлобленного отца поверг девочку в ужас.

- Я мигом, господин... прямо сейчас...

- Дурак! Я задал вопрос: почему в доме холодно?!

- Мне очень жаль, господин... - напуганный мальчик попятился, кинулся прочь, и вскоре, точно охотничья собака, он уже бежал назад с охапкой дров.

Вспышка раздражения вызвала у хозяина новый приступ кашля. Чхве Чи Су прикрыл рот платком, согнулся, его глаза широко раскрылись, белки покраснели. Кашель не унимался, приступ не давал ему передохнуть. В этот момент он выглядел очень одиноким и беспомощным. И пытался что-то сказать, но в кашле едва не задохнулся и затрясся всем телом. Наконец приступ отступил, и Чхве надсадно, хрипло сказал дочери:

- Иди уже...

Со Хи задвинула за собой створки двери, вышла на террасу и ощутила тошноту. Бон Сун, ожидавшая ее, обняла девочку:

- Госпожа... - Она подобрала полы своей юбки и вытерла ею выступившие слезы на лице Со Хи.

Солнце клонилось к западу. День, выдавшийся на редкость трудным, хлопотным, медленно таял.

Большая часть гостей, то бишь, управляющих из провинций, отбыла верхом на ослах обратно еще до сумерек. Столовая в поместье Чхве Чи Су, такая большая и просторная, какую встретишь только в храмах, тотчас опустела. И весь дом сделался словно необитаем, как берег после отлива. А ведь еще недавно здесь было полно народу.

Из-за сурового нрава хозяина, все его семейство казалось строгим, оттого и слуги вели себя соответственно тихо. Но хотя гости давно уехали, всюду царил беспорядок, поэтому работа не прекращалась до поздней ночи. В завершении всех хлопот, двери подсобных помещений и кладовых плотно задвинули, заперли на замок, а ключи надежно спрятали в дальней половине дома.

Притомившаяся повариха закончила мыть посуду, потушила на кухне свет и ушла к себе. Спустя некоторое время, погасли окна и в комнатах слуг. Погас свет в покоях матери чхампана, госпожи Юн, и почти одновременно и в комнате Бон Сун Не. Весь дом погрузился в темень и тишину. Потом взошла на небе луна, - круглое светило десятого лунного месяца, - с небольшим изъяном, будто надкушенная с одного боку. Густая тень и пугающий холод затаились по всем углам большой усадьбы. Время от времени доносился стон старого слуги Ба У, прикованного болезнью к постели, ожидающего каждый день своего конца. Рядом с ним скрючилась его жена, старуха Каннан, жалобно о чем- то причитая.

В батрацкой комнате кто-то зажег лучину.

- Зачем зажгли свет? - недовольно проворчал До Ри.

- Курить хочется, - откликнулся Сам Су.

- А этот... опять ушел?

- Ага, ушел.

Сам Су сидел, будто раздумывая, куда задевался табак. Потом он обернулся к приятелю:

- Послушай. А что, если нам с тобой выследить Ку Чхона, и выяснить, куда он постоянно ходит?

- Да с женщиной он встречается. Мы не дурачки - следить за ним.

- Вот думаю... Он, правда, говорил, что ходит в горы... только зачем? Давай, все-таки разок выследим...

- А что делать будем, если встретим тигра?

- Если суждено тебе умереть от тигра, то не избежать такой участи и здесь, лежа в этой каморке.

- Когда настанет час быть съеденным, тогда и настанет. А лезть в пасть тигру раньше времени не хочу.

- Что ж, не хочешь - не надо. Я один пойду.

- Брось! Уже поздно. Где ты его сейчас найдешь?

Сам Су отворил дверь, отыскал в темноте свои соломенные чипсины. До Ри приподнялся на локте, бросил:

- Упрямец! Я тебе сказал - не ходи! Ку Чхон уже далеко и неизвестно, где... - Он откинул одеяло. - Коль уходишь - потуши лампу! - С этими словами До Ри сам дотянулся до лампы и задул огонь.

- Этот старик, - пробурчал сердито Сам Су, плюясь, - стонет да стонет. Никак не умрет. Хоть бы засунул кто камень ему в рот.

- Разве человек в силах определить свой жизненный срок? - возразил ему До Ри. - А ты сам, что, собираешься жить вечно?

Они шли мимо высокой стены флигеля, - на деревянной двери выделялся темным металлический орнамент в виде завитка, - стараясь не шуметь, ступали осторожно, миновали кладовые и сараи, вышли к заднему двору хозяйского дома. Калитка возле росшего понцируса была открытой.

Что за причина заставляла Ку Чхона уходить ночами на гору Данг? А уходил он каждый раз, вероятно, по известному ему маршруту, - сначала добирался до крепости Кососонг, затем преодолев хребет Синсонбон, углублялся дальше, поднимался к самой вершине. И потом возвращался назад. Разумеется, весь его путь туда и обратно, был нелегок. Лес и все окрестности вокруг содрогались от рева диких зверей, спустившихся с горы Чирисан. Ку Чхон бродил по опасным тропам, оврагам, долинам, возвращался в село лишь под утро, точно безумец, и никто в доме чхампана Чхве, - ни хозяева, ни слуги, - не догадывался, где он был ночью. Поскольку им самим никогда в голову бы не пришло бродить в темном лесу, кишащим зверьми. Слуги же объясняли эти ночные отлучения Ку Чхона его связью с женщиной. Они рисовали и видели в своих предположениях то одинокую вдову из соседней деревни, то служанку дворянского дома из близлежащего уездного городка, - вот куда тот бегал на свиданье. Бывало, его пытали из любопытства: «Куда это ты, братец, ходил ночью?» И получали всегда короткий ответ: «В горы». Конечно, такое объяснение слуг не устраивало, их так и подмывало возразить, обличить его во лжи, но они сдерживали себя, качали головами и только остерегали его: «Неровен час, так и в пасть зверю недолго попасть».

Ответа на это не было.

- Да что тут говорить? Ку Чхон сам натуральный зверь и есть.

- Вот, беда! Вот, беда! Пропадет же парень!

Слуги перемывали ему косточки, но никто не отваживался его спросить напрямую, ходит ли он к женщине?

А накануне, ночью, когда слуги уступили свои комнаты прибывшим гостям, а сами спали в закутках, свернувшись, точно креветки, Ку Чхону было не до сна. Он долго ворочался, боролся с самим собой и метался, точно зверь в клетке, затем уселся на пороге, пробормотал под нос: