Дана Делон - Непрожитая жизнь

– А ну, посмотри на меня, – шепотом просит она. Я поворачиваю к ней голову, и она внимательно оглядывает каждый дюйм моего лица и тела. – Вроде все нормально…

Квантан приносит нам по бутылке пива. Я хочу сказать, что ненавижу пиво, но решаю не выделяться и беру бутылку. Именно тут раздается до дрожи знакомый голос и смех. Повернув голову, я вижу, как в комнату входит ОН со своими друзьями. Филипп. Прошлое, от которого я так старательно убегала, настигло меня, Мика. Бутылка пива выскальзывает из моих рук на пол. Она не разбивается, а просто катится по полу, но у меня возникает ощущение, будто звук падения слышат все присутствующие. Филипп оборачивается ко мне, и отвратительная улыбка возникает на его красивом лице. Все это было спланировано заранее. Все было подстроено. «Эффект неожиданности», – горько думаю я.

– Какие люди! – нараспев произносит Филипп, подходит и целует меня в обе щеки. При этом он шепчет мне на ухо: – Я скучал по тебе, малышка Леа, а ты?

Я стою, оцепенев от страха и безысходности. Филипп отходит, довольный моей реакцией.

– Кто это? – тихо спрашивает Капюсин, разглядывая его. Он не изменился: те же светлые волосы, те же красивые серые глаза, та же мальчишеская обаятельная улыбка. Он все такой же высокий и красивый. Он – все та же привлекательная упаковка, за которой скрывается мое персональное чудовище.

– Я – ее бывший, – как ни в чем не бывало отвечает Филипп, и его друзья начинают ржать. Неподалеку Лор упивается своим триумфом. К ней подходит Клер, и весь пазл складывается у меня в голове. Разумеется, Лор знает мою «лучшую подругу». Возможно, они даже тесно дружат, раз устроили такую постановку. Вместе за ручку ходят в клуб сучек.

– Леа, не хочешь стать моей бывшей? – кричит один из друзей Филиппа, – говорят, ты очень мила, особенно, когда… – договорить он не успевает.

– Заткнись, – с улыбкой командует ему Филипп.

– Но почему бы и нет? У нее явно богатый опыт. Пришла сюда в компании трех парней, кого из них ты трахаешь, Леа? – бесцеремонно интересуется Клер.

Пьер и Рафаэль подходят к нам с напитками. По выражению лица Пьера ясно, что они все видели и слышали. На Рафаэля я даже не смотрю, мне и без того стыдно и горько.

Квантан резко разворачивается, но Рафаэль ловит его за плечо. Квен злобно смотрит на него, но не успевает ничего сказать.

– Она трахает меня, – твердым голосом произносит Рафаэль, – а я трахну любого, кто посмотрит в ее сторону или скажет еще хоть слово.

Почему-то я даже не удивляюсь этому заявлению, не поворачиваю голову в сторону Рафаэля, не протестую, не злюсь.

– Надо уходить отсюда, – говорит Капюсин. – Она пригласила нас только ради этого. Пошли.

Но я не могу пошевелиться, меня словно парализует. Я в другой реальности. В той же, где и Филипп, готовый вновь растоптать меня и уничтожить. И из которой нет выхода.

Филипп, присвистнув, подходит ближе.

– После меня этот мажор? – Он наклоняется прямо к моему уху, я ощущаю его дыхание, и меня накрывает отвратительное чувство дежавю. – Кем бы он ни был, и сколько бы их не было, ты же представляешь меня, когда они раздевают тебя? Ты же представляешь меня, когда они целуют тебя? – Он проводит носом по моей щеке. – Первый раз не забывается. Ты никогда не забудешь своего первого. Ты никогда не забудешь меня. То, как я накрыл тебя своим телом, как был в тебе. Как ты дрожала подо мной…

И вдруг включается песня, та самая песня. Под которую он раздевал меня, под которую он положил меня на кровать. Под которую он порвал меня.

У меня темнеет в глазах. Я больше ничего не вижу и не слышу, лишь вновь и вновь переживаю самый страшный момент своей жизни. Самое отвратительное в том, что мой самый личный момент стал публичным с той самой секунды, как в тот день мы вошли в номер гостиницы. Он сделал вид, что ему нужно написать сообщение, а потом положил телефон на тумбочку. На самом деле он звонил Клер. У нее собрались все, кто участвовал в споре и ставил деньги. Она включила громкую связь, и они все слышали. Музыку, мой голос и мои стоны.

Это было так. Мы пришли в номер отвратительного отеля, постель была застелена коричневым одеялом в катушку. Он положил телефон на тумбочку, включил айпод и нетерпеливо начал меня целовать. Я растерялась и попыталась остановить его, дать мне время освоиться, но он был нетерпелив и спешил. Потом помню неловкость, напряжение и боль, помню свой крик, а потом Филипп сказал:

– Все, малышка Леа. Теперь ты больше не целка.

И после этих слов я заплакала. Все произошло так быстро, и мне было так больно. Я лежала и плакала, а он встал, прошел в крошечную ванную, и оттуда донесся шум воды. Через две минуты он уже был одет.

– Извини, малыш. Помнишь ту важную эсэмэску, которая мне пришла? Боюсь, мне пора, – и он улыбнулся своей обаятельной улыбкой.

– Как пора? – я ничего не соображала. Моя голова была не способна мыслить. Я вытерла слезы и посмотрела на него.

– Вот так, – ответил он и закрыл за собой дверь. Минут двадцать я просто сидела в шоке от боли и непонимания того, что произошло. Потом я посмотрела на себя и увидела отвратительные засосы. Между ног болело, я провела там рукой, и на пальцах осталась кровь. Я медленно встала с постели и посмотрела на когда-то белые простыни, испачканные теперь моей кровью. Я приняла душ, оделась, сняла грязное постельное белье. Мне почему-то стало стыдно перед горничной, которая завтра утром прибудет на ненавистную работу и обнаружит такой отвратительный сюрприз. Я кинула простыню в мусорную корзину, ведь кровь не отстирывается. Она остается грязным пятном, особенно на чем-то кристально чистом. Такое вот кровавое пятно появилось на моей душе, Мика.

– Отвали от нее, – слышу я злой голос Рафаэля. Он отталкивает от меня Филиппа. Тот разводит руки в стороны и ухмыляется.

– Сколько бы их ни было, Леа, – подмигивает он и обращается к Рафаэлю: – Расслабься, мы же все пришли на вечеринку. Давайте веселиться.

– Я, например, сразу повеселею, как только сломаю тебе нос, – становясь рядом с Рафаэлем, бросает Пьер.

– Извини, приятель, но драться в мои сегодняшние планы не входит, – нагло заявляет Филипп и садится на диван.

– Интересно, как у нее с минетами? Все так же плохо? – бросает Клер, обращаясь к Пьеру. Я никогда никому не делала минет, и ей это прекрасно известно. Я сжимаю кулаки.

– Ты либо позволяешь всяким тварям сгрызть себя заживо, либо ломаешь им зубы, – шепчет мне на ухо Рафаэль. Все это время он стоит рядом со мной. Я наконец-то решаюсь посмотреть ему в глаза и вижу в них призыв к действию.

Квантан, в секунду осознавший происходящее, меняется в лице и говорит:

– Леа, не надо.

Он направляется в мою сторону, но Рафаэль вновь останавливает его.