Гулнар Жандыбаева - Безмолвно бушующая фауна [Часть вторая]

Мы разделили между собой скитания, голод и постоянный страх перед неизвестностью. Каждый наш день был борьбой за выживание. Я, некогда выхоленный с накопленным жирком, стал худым, как и моя новая беленькая спутница. Мы согревали друг друга по ночам, подбадривали, когда хотелось просто лечь и умереть, в местечке, где наши тела занесет снегом, и кто-то такой же голодный, как и мы, сможет насытить себя на какое-то время. Вокруг нас все было белым-бело, и земля, и всяческие животные, такие, как песцы и даже птицы, здесь были особенно лилейными с толстой тепловой, непромокаемой прослойкой меха и оперения, но среди всего этого только две сиротинушки выглядели серыми и унылыми, как нам казалось.

Так и прошло наше нелегкое детство, но оно в итоге закончилось. А период, когда любой детеныш должен быть за спиной заботливой мамы, исчез, но оставил после себя глубокие следы и шрамы. У нас с моей новой сестрой, подругой и единственным дорогим существом на этом огромном безжизненном куске льда начался период, когда мы перестали волочить жалкое существование. С помощью приобретенного опыта, наконец, стали успешно охотиться, как положено большим белым медведям, нагонять на окружающих страх, пугали всех своим свирепым видом, безжалостностью. И до сих пор были вдвоем, хотя по естественным законам уже должны бы разойтись в разные стороны, но пока не готовые к этому, нарушая природный баланс, оставались вместе. Если наши сородичи, охотясь, полагались на свое чутье, инстинктивно выбирая нужную лунку или тоннель, часто терпели неудачу, то я с моей напарницей, действовав сообща, почти всегда побеждали, не оставляя выбора жертвам и их младенцам. Жестокость теперь была нашей спутницей. Родившись в этом дольнем мире, особо не изменяя своей сущности, мы плыли по течению.

И однажды, в определенное время, сохраняя верность своей сути и силе, я почувствовал к подруге необъяснимую теплоту. Настоящую преданность. В нашей берлоге стало тесно, наши сердца стали больше, а настоящая страсть уже не могла потушить пламя, которое обжигало, и топило ледники и землю вокруг. После того, как весенний период случки завершился, мы снова не смогли расстаться. Я и сердечный друг привыкли все делать вместе. Играть, плакать, охотиться и, самое главное, согревать друг друга в суровые, полные опасности, ночи, когда всепоглощающая мгла покрывала все вокруг, пугала своей бездушной настойчивостью и громовой тишиной.

Мы, хозяева Арктики, как одни из самых хитрых и крупных хищников на суше, приобрели уникальные способности выживать и процветать в угрюмой местности. Взрослые особи северного медведя переносят холод в минус восемьдесят градусов ниже нуля по Цельсию. Но эта самая матушка-природа иногда любила преподносить сюрпризы, награждая неожиданными дарами, такими, как вынесенные на берег аппетитные туши мертвых китов. В таких обстоятельствах все наши сородичи собирались вокруг «подарка» на близкое расстояние друг от друга. Обычно туши отличались упитанностью и толстым сальным покровом. Мы так набрасывались на них, что не обращали внимания на посторонние вещи, хотя бесстрашные полярные убийцы не боялись никого в любом случае. По истечении срока, когда от туш оставались только огромные вылизанные белые кости, все расходились по своим территориям с полными желудками, и приобретенной мускулами предостаточной энергетической силы, нужной для надежной жизнедеятельности. А наша черная кожа, скрывающаяся под пористым густым мехом, притягивала все больше солнечных лучей.

Это были идеальные полярные будни, периоды настоящего счастья.

Благоденствие не оставляло нас еще какое-то время, — я стал отцом, а моя белоснежная красавица мамой. Самые красивые двойняшки на земле подарили нам взаимную безусловную любовь. «Противоестественность» не оставила нас и в этот раз, — я никуда не ушел от своей семьи, хотя инстинкты уводили прочь от этих белых комочков. И в моменты, когда моя вторая половинка оставалась голодной в берлоге, то выходил на охоту. Она не исхудала за молочный период, как другие кормящие самки, — семья процветала. Полноценное и в то же время очень странное семейство. Думаете, нас это беспокоило?

Медвежата подросли, и мы стали выводить их из берлоги. И каждый раз вспоминал похожую картину своего детства, как я с сестрой, не зная забот, гонялись друг за дружкой и висели на своей благодушной матери. Теперь я понимал, почему она пожертвовала собой ради нашего спасения. Сегодня, интуитивно разделяя все те ее чувства, сию минуту готов пойти на любую жертву и риск ради своих дорогих сердцу малышей. Сейчас же мы удачливая «блаженная двоица», охотимся на пользу наших снежно белых мишек, а потом играем, в свое удовольствие валяемся на солнце, обнявшись крепко и нежно, хотим, как можно дольше прижиматься к своим беленьким пушистикам.

…Что-то странное происходит вокруг, наш дом становится меньше. Ледники неизбежно таят, территория жизнеобеспечения уменьшается, тюлени уплывают. Наши сородичи и наша семья в том числе, все вместе стали испытывать проблемы с пропитанием. Встречались даже случаи каннибализма. Это больно и страшно, но ради выживания кто-то из нас готов идти на крайние меры. Я, лично, если что, был намерен предложить, чтобы любимая съела меня вместо детишек. Вот такие недетские шутки преподносит нам изменение климата. Это приводит в отчаяние не только наш род, но и всех обитателей этих мест.

В один из нелегких дней после с трудом добытого обеда, мы всей семьей, уморенные от игр, погрузились в крепкий сон, а проснувшись, оказались на неожиданно отколовшейся, быстро уплывающей льдине. Естественное дело, мы не готовы были попрощаться со своей землей обетованной и долго плыли обратно к дому. Малыши временами держались на плаву, но больше плыли, державшись на наших спинах, уставшие и утратившие энергию. Таким образом, общими усилиями добрались до милых сердцу берегов, изнуренные и испуганные вернулись в родные места…

Помню, как, сойдя на берег, мне не понравился чужой запах. За долгие годы, проведенные в скитаниях, выработался иммунитет на тяжелый дух опасности. К нам с разных сторон, вытянув длинные шеи, направлялись два взрослых самца. Вид у них был удручающий, это был плохой знак. Они шли, кажущейся, на первый взгляд, неуклюжей походкой, принюхивались, но, зная, какую скорость те могут развить, мы дружно кинулись убегать. Оглядываясь назад, я понимал, что нам не уйти от погони. К тому же, драгоценное время забирало подталкивание медвежат, ведь они двигались медленнее, вдобавок долгое плавание совсем отняло у нас силы. Я остановился и приготовился к схватке, дал знак, чтобы мои убегали как можно дальше и быстрее, насколько это возможно. Завязалась истая, самая что ни на есть, битва, во время которой один из самцов умудрился ускользнуть в сторону моей семьи. Сердце колотилось, страх затмевал мой рассудок. Я чувствовал себя как в те ужасные моменты, когда убивали маму и сестру, — состояние полного бессилия, поскольку даже, когда стал свирепым хищником, все же оказался уязвимым, и это меня убивало изнутри.