Марина Фокина - Сказки для взрослых девочек

— А ты посмотри, посмотри. В волосах седина, на попе целлюлит, от маникюра с педикюром только воспоминания остались. Морщины опять же…

Фея встрепенулась и кинулась к зеркалу. Так и есть. И целлюлит, и седина, и морщины. И бока. И загар облез… Но вредной ведьме было мало.

— В шкаф теперь загляни. Вот это — что? Это — одежда? Прекрасной доброй феи?! Это, дорогая моя, барахло. Которое и не каждый бомж наденет, позволю себе заметить. Можешь, кстати, и на обувную полку взглянуть. Туфли, ты говоришь? Это ты вот эти раздолбанные опорки туфлями называешь? Или, может быть, кеды, которые на заре своей туманной юности были белыми?..

Добрая фея металась по квартире. Ведьма протащила ее по всему. По косметике. По парфюму. По побрякушкам. Даже по содержимому холодильника!!! Которое тоже подверглось остракизму: три жалких клубничины и странная колбаса.

Когда злая тетка на минуту заткнулась, фея ринулась в бой.

— Ты… Ты ничего не понимаешь! При чем тут целлюлит и опорки?! Бока, конечно… Нет, и бока ни при чем. Ты сути не видишь. Это все ерунда. Главное — я ХОРОШАЯ. ХО-РО-ША-Я!!! Понимаешь? И всем делаю хорошо. И все меня любят. И благодарят. Ну, не всегда благодарят, но все же… Вот это главное.

Ведьма помолчала.

— Вот как? А не ты ли на всех углах кричала, что самое главное — быть счастливой? Счастье-то твое где? А?

Фея открыла было рот. И закрыла. Но снова открыла:

— Счастье в том, что я нужна. Всем. Ну не всем, но многим. Вот это — мое счастье.

Ведьма скептически протянула:

— Ты уверена? Поэтому, видимо, песню себе скачала про то, что «не замечают, как плачет ночами та, что идет по жизни смеясь»? От великого счастья, ага. Ты, моя дорогая, самой себе не нужна. Поэтому, ненадолго, ради эксперимента, побудь нужной самой себе. Себе добро причини. В парикмахерскую сходи. Платье новое купи. С подружками поболтай. С нормальными подружками, которые причинения добра от тебя не ждут… А там — посмотрим…

P.S. Самый несчастный на свете человек привычно набрал номер доброй феи. Когда он переставал быть самым несчастным, номер как-то забывался. Но при малейшей неприятности — тут же «всплывал». А кто ж добро-то еще причинит, а? Просто так? Безвозмездно, то есть, даром? Он слушал гудки и слабо улыбался — вот сейчас он ей все расскажет, и она примчится. На своих потрепанных белых крыльях…

Включился автоответчик. И голос доброй феи весело произнес: «Причинение добра временно приостановлено. Я в отпуске. Всего вам… доброго!». Самый несчастный на свете человек обиженно надулся. А добрая фея в это время сидела в парикмахерской. При маникюре-педикюре-загаре и почти с новой стрижкой. И улыбалась. Белые крылья, отстиранные с отбеливателем, сохли дома.

Как адвокат с женой Депрессию обманули

Жила-была на белом свете Депрессия. Давно жила. Каких только имен ни носила, каких только обличий не принимала, к каким только людям ни приходила и жизнь им не портила… Эхх… А иных и вообще жизни лишала. В общем, баба мерзкая, что и говорить. Мультяшная старуха Шапокляк по сравнению с Депрессией — просто божий одуванчик и милая бабулечка.

Ко всем Депрессия являлась в разных лицах — был у нее такой талант. Больше всего любила она обличье стройной томной девы с бледным лицом и длинными черными волосами. А на самом деле Депрессия была толстухой — мерзкой, грязной и неопрятной. С редкими сальными волосенками и траурной каймой под ногтями. И вот ведь, что характерно, к таким, как она сама, приходить ей было не в радость. Выбирала лучших и самых достойных.

И делом чести гадина считала самого стойкого человека сломать. Слабаки ей были не интересны. В самом деле, что за развлечение — она только начнет свои мерзости нашептывать и гнусные картины рисовать, а слабак хлоп! — и в петлю. Или в бутылку за утешением. А в последние сто лет и вовсе Депрессии развернуться негде стало: врачи появились специальные и таблетки. Слабаки пачками стали терапевтов этих посещать и пилюли глотать. Ну просто никакой жизни Депрессии не давали. Но она хитрая, исподволь подползала, иногда и врачей переигрывала, и действие таблеток перебарывала. Хочешь жить, в общем, умей вертеться — Депрессия и вертелась.

Самых стойких своих клиентов Депрессия «крепкими орешками» называла. И не было для нее слаще момента, когда такой «орешек» все же кололся под ее напором. Но были и такие, кто долго с Депрессией в кошки-мышки играл. Один из них — ушлый адвокат. Точнее, это он сейчас адвокатом стал, а впервые его Депрессия зацепила зеленым юнцом. Думала, слабак очередной, но мальчишка стойким оказался, зубы показывал.

Несколько раз Депрессия довольно потирала потные ручонки: ей казалось, что пацан «поплыл». Однако тщетно — снова он от нее уходил, как Колобок из дурацкой человеческой сказки. Как-то Депрессии даже пришла в голову странная мысль, что против нее в мальчишкиной команде кто-то очень сильный играет. Люди бы эту силу Богом назвали, но Депрессия была эгоцентриком до мозга костей: ни в Бога, ни в черта не верила, единственной силой считала себя, любимую. Потому странную мысль тут же прогнала.

Давненько Депрессия с ним не встречалась. То он терапевтов посещал, то таблетки пил. А то вообще влюбился — Депрессия чуть от злости не лопнула. Любовь она конкуренткой и врагиней не считала, потому что нечего тут всяким любвям, но признавать ее существование приходилось. И вот — здравствуйте! Таблетки отменил, к доктору-душеведу не пошел: бери его, можно сказать, тепленьким. Депрессия на радостях аж трех слабаков бросила и прискакала к любимому и давнему клиенту. Так торопилась, что нужную личину надеть позабыла — толстухой-распустехой и явилась. А там — сюрприз!

Клиент-то тепленький, самое удовольствие обрабатывать, но рядом — девица сидит. И с любопытством на Депрессию пялится. Та грозно говорит:

— Не поняла! Почему посторонние на приеме?!

А адвокат:

— Да это жена моя. Пусть посидит, не помешает ведь?

Депрессия только ухмыльнулась — кто б посмел ей помешать, особенно очкастая девица. И рукой махнула, оставайся, мол.

Началась привычная работа. Но что-то Депрессии мешало — как говорила нынешняя так себе депрессивная молодежь, «что-то пошло нет так». Депрессия просканировала пациента. Мда. В настоящем зацепиться не за что. Любит. Любим. Сам и все родные здоровы. Работа есть, деньги водятся, перспективы несколько туманны, но радужны. Вот ведь гадство — Депрессия поморщилась. Ну ничего, будем по старинке, дедовским способом. И она завела свою привычную песню: все плохо, черно, бессмысленно; все было плохо, черно, бессмысленно; все будет плохо, черно, бессмысленно…

Фиг вам. Клиент вроде и мороженное уже съел, и к бутылке потянулся, и лицо сделал нужное. Однако ж нет — взял и собрался! И вместо бутылки — селедку грызть начал, вы подумайте! А тут еще девица его — жена, то есть. По голове его гладит, спинку чешет и спрашивает с интересом: