Анна Гава - Росси

Мама усмехается, и в ее глазах загораются озорные огоньки.

— Знаю, — улыбаюсь ей в ответ.

— Если она так решила — значит так правильно. Я всегда верила твоей бабушке и полагалась на нее. Она мудрая женщина.

— Но почему мне?

— Я не знаю, она оставила нам небольшое письмо, — говорит мама и достает и кармана аккуратно сложенную бумагу и протягивает ее мне. — Прочитай.

Я пробегаю взглядом по рукописным строчкам и сразу узнаю бабушкин размашистый подчерк:

«Я знаю, что вы все удивлены тем, что случилось. Никто из вас не получил положенную ему и обещанную мной часть наследства. За последнее время все очень сильно изменилось и в нашей семье больше не царит мир. Мой собственный сын не желает работать и только и делает, что живет на за мой счет. Моя внучка ведет распутный образ жизни, а мой старший внук — позорит фамилию Росси. Никто из вас не сделал ничего, чтобы заслужить все то, что имеет. Поэтому все мое имущество достается Марко. Он один из вас был всю жизнь приличным человеком, и ни разу не запятнал репутацию семьи Росси. Я верю в него, и уверена, что он сам примет правильное решение, как поступить с деньгами».

Отдаю маме записку, и смотрю, как пляшут чертики в ее глазах.

— Даже после смерти она смогла нас удивить, — улыбается мама. — Я всегда гордилась ей. И восхищалась тем, что она не боится быть собой.

— Да, у бабушки на все всегда было свое особое мнение, — усмехаюсь я.

Но потом я вспоминаю о том, что бабушка сказала про Лию. Это могло ее раздавить. Я знаю какой ранимой она может быть, особенно сейчас, когда снова проходит лечение. Мама будто читает мои мысли, поэтому сразу вырывает меня из задумчивости.

— Не переживай, Лия стойко это перенесла.

— Когда она вернется?

— Я не знаю, она сама хозяйка своей жизни и теперь решения принимает сама.

— Мам, ты же знаешь, что я разделю все поровну? — усмехаюсь я.

— Конечно, — улыбается она. — Но Алекс мог подумать иначе…

— Мог, — киваю я, но я все же уверен, что мы что-то упускаем.

— Тебе нужно заехать к Ренато. Бабушка оставила письмо и тебе тоже.

— Этим я сейчас и займусь.

Мама целует меня в щеку и направляется к выходу из гостиной:

— Мам, — окликаю ее. Она останавливается и внимательно всматривается в мое лицо. — Как прошла встреча с Аней и Марком?

— Он просто чудесный, — улыбается мама, и ее лицо сияет. — Марк очень похож на тебя. Мы с отцом отправили Аню и Марко на несколько недель отдохнуть к морю. Аня выглядит очень уставшей, она искренне переживает за тебя.

— Я знаю, — тихо отвечаю я, вспоминая наш последний поцелуй на заднем сиденье в такси.

— Когда приедет Юля? Ты же собираешься нас познакомить перед вашей свадьбой?

— Она не приедет, — отвечаю я, и вижу, как с маминого лица сползает улыбка.

— Между вами что-то изменилось? — спрашивает она.

— Мы расстались. Она решила, что пора это заканчивать.

— Она знает, что ты снова вернул себе имя?

— Она знает, что я целовал Аню.

Мама удивленно смотрит на меня, пытаясь понять что же творится в моей душе. Но даже я этого не знаю. Я чувствую, что я изменился, и жизнь моя поменялась, но я все так же не могу распутать клубок своих проблем, и порой не понимаю сам себя.

— Тебе нужно с ней поговорить, не совершай ошибок, — говорит она и уходит.

Беру ключи от машины и еду к Алексу в тюрьму. Все что я могу сделать для него, это внести залог, чтобы суда он дождался дома. Набираю номер Нарди, офицер сразу поднимает трубку:

— Я вижу, ты по мне скучаешь, — усмехается он.

— Нарди, я уверен, что это не Алекс.

— Мы уверены в обратном. — Его тон с шутливого меняется на серьезный и профессиональный. — Марко, я прошу тебя не вмешиваться в ход расследования. Мой тебе совет, наслаждайся жизнью и тем, что теперь ты можешь разгуливать где тебе хочется.

— Я внесу за него залог, — резко отвечаю я.

— Не думаю, что судья пойдет тебе на уступки. Тем, что он выйдет ты сделаешь только хуже себе.

— Хорошо, тогда я звоню нашему адвокату. Думаю, что он общий язык с судьей все же сможет найти.

Разворачиваю машину и бью по газам. Теперь мне нужно подключить Ренато. Он точно сможет помочь мне разобраться с этим делом.

Адвокат встречает меня в своем дорогом кабинете, и распахивает свои объятия:

— Рад тебя видеть! — смеется он. — У тебя, наверное, как у кошки девять жизней.

— Что-то вроде того, — смеюсь в ответ.

— Ты за письмом от Пенелопы?

— И за ним тоже, но сейчас это не главное. Нужно подумать о живых, — отвечаю, усаживаясь в мягкое кожаное кресло. — Ренато, я уверен, что Алекс не при чем.

— Я тоже в этом уверен, и сейчас собирался в участок, — серьезно отвечает он. — Недавно приезжала твоя девушка — Аня. И передала мне кое-какие бумаги, которые случайно нашла у тебя дома.

— Что за бумаги? — напрягаюсь я.

— Бумаги, которые доказывают виновность твоего отца.

— Этого не может быть, — растерянно отвечаю я и встаю с кресла. Начинаю расхаживать взад и вперед, но это совсем не помогает мне справиться со своими нервами и шоком.

— Я понимаю, Марко. Я сам не сразу в это поверил, но это твой отец. Алекс, хоть и бабник и любит покутить, но он не убийца и не вор. И сейчас незаслуженно находится за решеткой. Нам нужно ехать к нему, документы Нарди я отправил прямо перед твоим приходом.

— Что будет с мамой? Она не сможет это пережить…

— Мария сильная женщина, и дети ей дороже чем, непутевый муж.

Вся наша жизнь пропитана сладким, одурманивающим вкусом прошлого. Воспоминания прочно поселяются в нашей голове, делая нас такими, какие мы есть. Но можно ли им верить? Я всегда думал, что наш мозг очень часто играет с нами в странные игры. Что-то он приукрашивает, что-то и вовсе прячет в самую глубину сознания. Как он выбирает что запоминать, а что нет? Когда я думаю о своем детстве, то закрываю глаза, и на миг мне кажется, что я оказываюсь в заброшенной глуши. Слышу насыщенный аромат только скошенной травы, слышу потрескивание дров в костре, вижу заплаканные глаза мамы и наивную улыбку сестры. Каким из них можно верить? В моих воспоминаниях отец всегда был заботливым, но что я упустил? Чего я не помню? В моей голове всплывают все новые картинки, но они не дают мне ответов на вопросы. Воспоминания, из которых соткан я, лживы или приукрашены. Ведь не мог мой отец превратиться в зверя только сейчас?