Екатерина Данильчик - Обретая себя

Костя принял душ и увалился на кровать в одних спортивных легких штанах, на нем больше не было ничего. Он закрыл глаза и хотел поскорее уснуть, но не получалось, он давно уже не ложился спать в десять часов и сейчас он просто лежал и таращился в потолок.

Переминаясь с ноги на ногу, Кристина, уже больше пяти минут, стояла возле двери его квартиры, и не решалась постучать. Она была в широких пижамных штанах и белой облегающей майке, но сверху была легкая кофта, в которую она, то и дело, пряталась и закрывала ею свою большую грудь. Кристина теребила в руках бумажный конверт, в нем были деньги, которые посетители клуба, где они с Максом работают, жертвовали, кто, сколько мог, в специальную баночку на лечение Максима. В общем, она не знала, что с ними делать и подумала, что лучше отдать их Косте.

— Блин, глупая идея, — пробормотала она себе под нос, нервно теребя и пожевывая прядь своих сухих крашеных волос. В этот момент дверь резко распахнулась, и она увидела его. На этот миг, казавшийся ей вечностью, она потеряла саму себя в этом мире, она замерла, как будто ее пригвоздила невидимая магическая сила, она перестала шевелиться и, казалось, дышать, ее руки опустились, она не прикрывала кофтой грудь, а ее глаза утонули в его глазах.

«Как, как, черт возьми, можно быть таким притягательно красивым??? О, нет, нет, Кристина, опомнись! Немедленно приди в себя! Черт, он почти голый…».

Связь разорвалась, она прикрылась кофтой, скрестила руки на груди и слегка отступила. Костин взгляд упал на ее плечи, грудь, руки и вернулся к лицу.

— Я только хотела занести тебе конверт с деньгами, пока ты еще здесь, — начала Кристина, ее голос звучал неуверенно, с хрипотцой, — но только сейчас поняла, что уже поздний час, и возможно, ты уже спишь, — она снова подняла на него взгляд, пытаясь не замечать его шикарный, притягивающий к себе взгляд, торс.

— Все нормально, я не сплю, как видишь.

— Вот, — Кристина протянула ему конверт, Костя взял его, случайно коснувшись ее руки своими пальцами, — есть еще не равнодушные люди, может быть, ты купишь Максу, что нужно на них. Ты ведь этим занимаешься и больше всех знаешь, где и что продается.

— Я уже все купил с запасом. Отдай их маме, пусть будут на клинику, — Костя был сдержан и очень расслаблен. Его лицо не выдавало никаких ярких эмоций, но вот взгляд, было в нем что-то дьявольское, игривое, страстное.

Кристина боялась смотреть в них, ведь тогда его глаза словно поглощали ее в свой мир, иной, прекрасный и свободный. Она снова и снова боролась сама с собой и с искушением утонуть в их синеве.

— Ну да, как я сразу не додумалась, извини что потревожила, — на лестничной площадке было тесно, и отступив назад, Кристина уперлась в стену, холодную, которая будто приводила ее в чувства, возвращала на землю, — я пойду, спокойной ночи и удачного перелета, — она развернулась и ступила на ступеньку.

— Кристина, стой, — Костя стоял за спиной, она чувствовала его, он был близко, она боялась повернуться, но пришлось пересилить себя, — ты ведь не за этим пришла, ведь так? — Костя вопросительно уставился на нее, подняв бровь.

«Что, что делать? Что говорить? Так успокойся, глубокий вдох и скажи правду, не надо лгать, но просто другую и в другой форме, и он отстанет» — успокаивала она сама себя.

— Да, ты прав, — медленно поднялась еще на пару ступенек, — честно говоря, я хотела поблагодарить тебя, — Костя увидев ее отступление, скрестил руки на груди и нахмурился, — ты многое сделал для брата и благодаря тебе…

— Господи, вот ты о чем, — Костя отошел к двери, провел по волосам рукой и повернулся к Кристине, — он же мой брат, я не мог поступить иначе, он должен жить и вернуться к нормальной жизни.

— Да, да… Я надеюсь, что когда это случиться ты не станешь опять давить на него и пытаться, как ты там выражался — «выбивать дурь».

— О, Боже, ты и об этом знаешь?!

— Я знаю все.

— Господи, да нет, конечно. Ты думаешь, я из гранита что ли, и на меня никак не повлияло случившееся?

— Ну не знаю, люди чаще предают других, чем самих себя.

— Можешь быть спокойна, я не буду больше наседать на него. Я исправлюсь, — на этой фразе Костя улыбнулся, став еще более привлекательней и сексуальнее. Это уже преступление.

— Костя, это все очень серьезно. Эта авария изменит его, она может вообще в корне повлиять на его характер, но он не станет гетеро, я это знаю, и с этим тебе и родителям придется смириться уже сейчас.

— Я уже смирился и не стал меньше любить его от этого. Знаешь, даже как то легче стало. Вообще, все это «оживило» и меня…

— Да всего лишь вырвало из твоего пузыря.

— Вау, пузыря? Ну, ты и правда уникальная девушка, все никак не привыкну к твоей прямолинейности.

— А и не нужно привыкать, возвращайся в свой мир.

Костя резко изменился, его мышцы окаменели и напряглись, он мгновенно оказался рядом с Кристиной, тяжело дыша, они оба уставились друг на друга, а напряжение между ними было как струна, потянешь и зазвенит.

— Мой мир уже никогда не будет таким, как прежде, — низким тягучим голосом произнес Костя. Его рука поднялась и застыла возле лица девушки, затем медленно нежно коснулась ее лица. Его пальцы погладили ее щеку и подбородок, а взгляд не отрывался от ее глаз.

Тут в подъезд вошел мужчина средних лет с собакой, что спасло или разрушило то, что могло бы случиться в следующий миг. Кристина быстро побежала наверх, в тот момент, когда собака залаяла. Тяжело дыша, она закрыла дверь на все замки и прислонившись к ней, съехала на пол, закрываясь руками от всего мира.

В следующие секунды случилось удивительное, совсем обычное для простой девушки и вовсе не обычное для Кристины Романовой — она заплакала, это были живые, искренние, не поддельные слезы. Все, что так усердно она прятала в себе и от чего ограждалась, прорвало как плотину. Совсем недавно она уже выпускала из себя слезы, но это была другая боль, она оплакивала своего малыша, его потерю… но а сейчас все было по-другому, сейчас она плакала из-за чувств, которые уже никак невозможно было отрицать, но все же, ей сейчас было так одиноко.

Она сидела на полу и думала о своем, не сбывшемся материнском и женском счастье, она думала о своей не реализовавшейся карьере психолога и о том, что ее пугает будущее. Она не видела ничего хорошего в нем. Ведь как можно вернуться к нормальной жизни после того как она собственноручно испортила саму себя, уничтожила. Кто захочет ее такую? Она ощущала себя испорченным товаром.

Кристина смахнула слезы с лица, хоть это было и бесполезно, ведь они не прекращались медленно литься, встала с пола и быстро побежала в свою комнату, начала рыться в комоде, что-то выискивая. Вскоре, в ее руках оказался толстый блокнот в коричневом жестком переплете. Открыв, его Кристина быстро и нервно стала царапать ручкой слова, выходившие из ее измученной души.