Вильям Козлов - Дети ада

— Не знаю, — ответила Лола, скользнув взглядом по запястью — японские часики тоже сняли.

— Теперь строители работают когда как. Бывает неделю их не видно, вот ворье и облюбовало это тихое местечко. На прошлой неделе черные одиннадцатилетнюю девочку втроем изнасиловали на первом этаже. Может, и кричала, так никто не услышал.

— Меня сейчас стошнит, — прошептала Лола, сглатывая слюну. Женщина отодвинулась, но видя, что она справилась с приступом, снова обняла Лолу за талию.

— Позвонишь от меня домой, чтобы привезли обувку и во что одеться, — говорила она. — Меня все тут зовут тетя Маня.

— Тетя Маня, я... — она высвободилась из ее рук, оперлась ладонями о бетонную опору. На этот раз ее вырвало и вроде бы сразу стало полегче.

— Домой позвонить? — мутными глазами она взглянула на дворничиху. — Нет у меня, тетя Маня, теперь здесь дома...

Аня сразу узнала ее: рослая, крутобедрая блондинка с пустыми глазами. На ней не по погоде летний плащ, на ногах простенькие резиновые сапожки да и косметики на лице не так уж много. И вид какой-то пришибленный. Как все-таки умный, тонкий Иван Рогожин мог связаться с такой вульгарной женщиной? У нее на круглом лице с черными удлиненными ресницами написано, что она б... Нет, Аня не ревновала мужа. Иван сумел внушить ей, что это чувство убивает любовь и оскорбительно для человека. Ревнуют в основном малокультурные люди с низменными инстинктами. А как же Пушкин? Умнейший человек своей эпохи, а ведь ревновал свою красавицу жену Наталью к Дантесу? Муж отвечал, что тут была задета честь гениального поэта. Если бы он обывательски ревновал ее, то не простил бы ее на смертном одре. И друзьям заявил, что жена его чиста как ангел...

Нет, Аня не ревновала Ивана, просто ей не нравилась Лола Ногина. И не понимала мужчин: почему им нравятся такие толстозадые коровы?..

— Мне нужен Иван Васильевич Рогожин, — бросив на Аню равнодушный взгляд, обронила Лола.

— По какому вопросу? — осведомилась Аня. Она сидела в приемной за пишущей машинкой и перепечатывала дневник наблюдений за одним из крупных жуликов в мире бизнеса. Наблюдение вели мальчики из оперативного отдела, а расследовал сам Тимофей Викторович Дегтярев.

— Я уж как-нибудь сама ему объясню, — сказала Лола.

— У нас такой порядок, — спокойно заметила Аня. — Мы ведь не за все дела беремся.

— За мое возьмется! — вырвалось у Лолы. — Меня позавчера среди бела дня ограбили в центре города и чуть не убили.

— Вам лучше обратиться в милицию, в нашу компетенцию не входит борьба с воровством у частных лиц, — сказала Аня. — А если и случается такое, то только с разрешения милиции.

— Жан... — она запнулась. — Рогожин возьмется за мое дело.

— Я в этом сомневаюсь.

Лола повнимательнее взглянула на девушку, полные губы ее тронула легкая усмешка — она заметила ее выпирающий живот, он заметно оттопырил длинный шерстяной жакет с матерчатыми пуговицами.

— Вы случайно не жена Ивана?

— Случайно жена, — улыбнулась Аня. — Но это к делу не относится. Мы действительно не принимаем к производству дела об ограблении граждан. И потом Иван Васильевич сейчас очень занят.

— Он на месте? — взглянула на дверь кабинета Дегтярева Лола.

— Он сегодня работает за городом. И будет разве что вечером.

— Вот невезуха! — уселась на стул с мягким сидением Лола. Старенький плащ распахнулся и большие круглые колени, обтянутые колготками, открылись взору Ани. Ничего не скажешь, колени красивые, правда, ноги толстоваты, как и все в этой монументальной женщине. Она выше Ани на целую голову. Мелькнула неприятная мысль о том, как Иван обнимал в постели Лолу Ногину, но Аня тут же ее отогнала: он тогда еще не был даже знаком с ней, Аней. Кстати, она тоже несколько раз целовалась с парнями и если бы не любовь к Ивану, рано или поздно отдалась бы кому-нибудь...

— Меня нагрели какие-то подонки тысяч на сто! — продолжала Лола. — Понимаете, села в попутную машину, водитель вполне на вид приличный мужчина, потом подсадил еще двоих — оказались его сообщники. Завезли на стройплощадку неподалеку от вас, там на Салтыкова-Щедрина дом ремонтируется, ткнули в нос какую- то вонючую гадость, не баллончик, что-то другое, меня потом всю вывернуло наизнанку, а когда очухалась: ни сумки, ни драгоценностей. Даже золотые серьги из ушей вытащили, проклятые ублюдки! Да что серьги — фирменные сапоги с ног сняли!

— Я вам сочувствую, но наше агентство этим делом не будет заниматься, — повторила Аня. — Если не верите, пройдите к нашему начальнику — он сейчас на месте.

Лола взглянула на дверь без таблички, шевельнулась на скрипнувшем стуле, но осталась на месте.

— А когда он будет?

— Иван Васильевич?

— Ну да, может, он что-нибудь сделает... — в голосе Ногиной прозвучали растерянные нотки. — Он уже раз помог мне...

— Вы имеете в виду дело о смерти Людмилы Бубновой?

— Бр-р! — содрогнулась на стуле Лола. — До сих пор иногда по ночам мне снится этот кошмар! Я ведь опознавала ее в морге.

— Елизавета Владимировна, вы можете позвонить Рогожину домой, — сказала Аня. — У вас есть наш телефон?

— Если вы уж все на свете знаете, то меня зовут Лолой, — резко сказала она.

— По делу Бубновой вы проходите как Елизавета Ногина, — невозмутимо ответила Аня.

Лола долгим взглядом посмотрела на нее, голубые глаза уже не показались Ане такими уж пустыми, и произнесла:

— Все правильно: Ивану именно и нужна была такая жена как вы...

Аня не стала выяснять, что она имела в виду, вытащив из каретки отпечатанные листы вместе с копиркой, сказала:

— Иван Васильевич завтра будет в десять часов на месте. Я ему скажу, что вы приходили.

— Уж сделай одолжение, милочка, — поднялась со стула Лола, еще раз взглянула на дверь шефа, но зайти туда не решилась. — У вас ведь вроде частная лавочка, а все тот же бюрократизм!

— Что вы имеете в виду?

— Кого ждете-то: мальчика или девочку? — уже на пороге поинтересовалась Лола.

— Вы можете определить на глаз? Я — нет.

— Жизнь у вас тут такая, что надо сто раз подумать, прежде, чем заводить детей, — мстительно заметила Лола. — Зачем плодить нищих?

— А у вас в Хельсинки рай?

— Смотри, и вправду все знает! — подивилась Лола. — Ладно, чернявка, как звать тебя не знаю, передай Жану, что я завтра до обеда навещу его.

— Моего мужа зовут Иван, — невозмутимо сказала Аня.

— Вы и разговариваете одинаково... — Закусив нижнюю губу недовольная Лола вышла и громко хлопнула дверью.

Тотчас приоткрылась дверь Тимофея Викторовича и он, высунув голову, поинтересовался:

— Тут что, уже стреляют?

— Пока нет, — ответила Аня. — Я ведь живая?

— Иван звонил? — озабоченно спросил он.