Сергей Яковлев - Советник на зиму

Через минуту в дверях возникла тумба.

— Асмолевский? — спросила ее Постила.

— Не-а. Касаткина.

Постила скорчила гримаску, но трубку все-таки подняла.

— Маргарита Разумовна, здравствуйте! Чувствую, у вас отличное настроение. Наверное, все в жизни удается? Маргарита Разумовна, у меня сидит художник, его сегодня утром… Да, да… Маргарита Разумовна, это не играет роли! Закон один для всех. Элитные квартиры? Кто этим занимается, Негробов? Ах, с ним Кудакин… Ну-ну.

— Дерьмо на палочке, — буркнула Постила себе под нос, бросив трубку. — Вы говорили с Кудакиным? — спросила Несговорова.

Тот напряг память.

— Это такой… заношенный?

— Скорей уж занюханный, — фыркнула Постила. — Оксан, они собираются строить в общежитии колледжа элитные квартиры! На двух уровнях, с саунами! Представляешь? А жильцов выбрасывают на улицу. И эта Рита еще отсылает меня к Кудакину! Можно подумать, он знает законы лучше меня.

— Дерьмо на палочке, — понимающе согласилась тумба. — Кому хоть квартиры-то?

— Негробов должен знать, он тоже там был… Свяжи с ним, а? …Негробов? Привет. У меня тут выселенные с жалобой на тебя. Да, художник, и с ним… А, понятно… Понятно… Хи-хи-хи-хи, — залилась Постила мелким смешком. — Слушай, Негробов… Через два года? А чего так долго? Может, я прямо сейчас хочу. Нет, серьезно! Ты нашу заявку-то не забыл? Смотри. Если что, шкуру спущу. Ладно, ништяк. Бай-бай.

— Пообещал через два года, — сказала Постила тумбе, внимательно слушавшей разговор от двери.

— Две?

— Две.

— Обманет, — предположила тумба.

— Да я его живьем съем, засранца! — заверила Постила. — Они все у меня на крючке.

— Кроме Асмолевского. Тот осторожный.

— Ха! Осторожный. Да он просто мокрушник! Видела бы ты вчера…

— Значит, вы знаете про убитых? — встрепенулся Несговоров. — Как это случилось? Кто-нибудь ведет расследование?..

Тут Постила впервые подняла на него глаза. Трудно было ожидать от смазливой молодой женщины такого хищного взгляда исподлобья.

— Вы все-таки насчет жилья или по другому вопросу? — ехидно уточнила она. — Если по другому, давайте займемся другим. Я не против.

— Мы насчет жилья! — торопливо заверила Даша, предостерегающе впиваясь в руку дяди ноготками.

— Простите, — повинился Несговоров.

— Ничего. Не стоит упоминания, как говорят штатники. Вам надо встретиться с Кудакиным. Негробов утверждает, что вы вчера добровольно подписали отказ от жилплощади… Учитывая некоторые щекотливые обстоятельства…

— Щекотливые обстоятельства?

— Ну да. Ведь вас застали в одной постели с несовершеннолетней.

— Послушайте!..

— Я передаю то, что мне сказали. Еще раз говорю, повидайтесь с Кудакиным и потребуйте от него копию бумаги. Если ваша подпись подделана, он будет отвечать.

— А мы?..

— Вы по суду вернете себе жилье. Или, раз уж там все сломали, вам должны предоставить другое равноценное. Придется походить, дело не быстрое.

— Спасибо, — промолвил Несговоров задумчиво.

— На здоровье. Не стоит упоминания. Заявленьице-то напишите.

— Что?..

— Вы все-таки у меня на приеме побывали. Пригодится. Окса-ан! Ты на концерт пойдешь?..

У Несговорова кончалось второе — или которое там по счету? — дыхание. Больше всего он хотел дотащиться до чердака, рухнуть на узлы и уснуть мертвым сном. Стужа не пугала: с минувшей ночи он так назябся, что чувствовал себя кем-то вроде рыбы или лягушки — влажным, скользким и ледяным… Даша молчала, ни в чем дядю Вадика не винила, но уже ни на кого кроме себя, похоже, не рассчитывала; между ее бровей пролегла печальная мудрая складочка.

Площадь перед театром была запружена нарядными людьми. Сверкающие черным лаком машины подвозили все новых гостей. В стороне вопросительным знаком маячила долговязая фигура в драповом пальто и теплом шарфе.

— Вы тоже пришли на праздник? — смущенно спросил Викланд, узнав Несговорова. — Здесь, говорят, будет весь бомонд? У меня пригласительный билет фри ов чардж… Как это по-русски? Бесплатно, но пожертвования принимаются.

— Пожертвования? Для семей погибших?

— Как вы сказали?.. Ах, это шутка! Да-да. Мы с вами провели славную ночь. Это не забудется. У меня такое было в конце шестидесятых, когда я только поступил в университет… Мы воевали с полицией! Забаррикадировались в аудиториях и поливали их сверху из брандспойта. Да. Потом нам отключили воду. Но мы дня три или четыре еще держались, для кофе сливали воду из отопительных батарей. Веселое время было… Как у вас сейчас.

Викланд за разговором распрямился и приосанился. Видно было, что ему приятно вспоминать свою бурную юность.

— По моим ощущениям, она уже не придет, — пробормотал он, близоруко поднося к глазам часы. — Вы не видели Маранту? Возможно, она прошла через служебный вход. Гм. Придется ориентироваться самому. У вас есть билеты? Нет? В моем пригласительном записано «второе лицо». Этим лицом могли бы стать вы, да?

— Со мной племянница, — сказал Несговоров. — Теперь мы с ней неразлучны.

— Да-да. Это очень трогательно.

— Дядя Вадик! — зашептала Даша страстно. — Там будет Маранта! Там будут Кудакин, Негробов и все они! Тебе ж надо повидаться с Кудакиным! Попроси Маранту, пускай она поможет нам!..

Несговоров заколебался. Окунаться в беспечную разряженную толпу, неизвестно что празднующую, — ему, измученному бессонницей и заботами, давно не мытому, в грязной одежде! Это казалось совершенно, совершенно невозможным. Но, с другой стороны, уникальный шанс (тут Даша права) пообщаться в неформальной обстановке с людьми, от которых зависит его и Дашина судьба. После придется месяцами обивать пороги приемных, только чтобы попасть к какому-нибудь Кудакину… И Маранта! Она же позвала их к себе жить, при этом почти согласилась на глупое, самонадеянное условие Несговорова! О, если бы вчера во время разговора с ней он знал, что случится сегодня, то был бы куда осмотрительнее… Но она не сказала «нет» и сегодня может сказать «да»!

— Дядя иностранец, подождите! — окликнула Даша удаляющегося Викланда. — Ну же, ну! — нетерпеливо подталкивала она Несговорова.

— Но мы решили не расставаться! — сказал Несговоров. — Вспомни, сколько всего ты утром без меня пережила…

— Дядя Вадик, это нам сторицей вернется! Сторицей! Ничего мне не сделается, разберу пока вещи, разложу постели… Я же буду совсем близко, тут, наверху! Ну пожалуйста!..

Чутье (единственное, что еще работало) подсказывало Несговорову, что нельзя поддаваться соблазну и бросать ее одну. Но — поддался, уговаривая себя, что идет на это ради ее же блага.

В фойе сновали ряженые в масках и дурацких колпаках. Миловидные разносчицы в кружевных передничках предлагали морсы и мороженое. Несговоров с тоской подумал: Дашу бы сюда вместо него! Она так любит яркие представления, пышные церемонии, так была прошлый раз взволнована…