Сергей Яковлев - Советник на зиму

Слушатели вяло похлопали, покричали без особого энтузиазма и разбрелись по улицам, горланя песни. Кучка солдат направилась к главному подъезду башни и широко растворила двери. Оттуда начали выпихивать одного за другим сонных очередников, угревшихся в накопителе. Тех, кто пытался вползти назад и досмотреть сны, солдаты подбадривали пинками. Когда из дверей вылетел последний узел с чьим-то добром, их наглухо заперли, а на крыльце выставили охрану. Солдаты по команде сбились в нестройные колонны и с дробным топотом скрылись в тумане.

Больше ничего в башне и вокруг нее не происходило.

— Куда пропали советники? — недоуменно спрашивал Викланд, спускаясь по крутой лестнице следом за шатающимся от усталости и голода Несговоровым. — Мне кажется, они заслужили показательную экзекуцию… Не слишком кровавую, конечно, без топора и без кнута, но взять их под стражу и судить по закону следовало бы, нет? Иначе у людей наступит разочарование, они начнут подозревать губернатора в сговоре и в следующий раз уже не так охотно пойдут защищать демократию. Какие у вас ощущения? Впрочем, я догадываюсь. Вы бы не отказались от чашечки кофе!

— Почему бы вам и в самом деле не пригласить нас в миссию на чашечку кофе? — снизу нахально перекликнулась с ним Маранта. — У вас ведь в конторе найдется кипятильник?

— Кипятильник? Да-да, это было бы приятно… — пробормотал Викланд с сомнением. — Но мне придется собрать коллег, чтобы обсудить работу в новых условиях. Боюсь, на кофе с вами уже не остается времени…

— Чем бы дело ни кончилось, вам не в чем себя упрекнуть, — тихо сказала Маранта Несговорову, поднимая к нему утомленное, с синими подглазинами лицо. — Сейчас вернетесь к Даше, выпьете с ней чаю… Своего, из чистых кружек…

Когда вышли со двора и, встав на углу, молча смотрели друг на друга, не решаясь расстаться (сонному Несговорову эта минута показалась сладкой вечностью, и он успел поверить, что она никогда не кончится), Маранта испуганно вскрикнула:

— Смотрите, кастрюлю сперли!

И устремилась в развевающемся парике (забыла снять!) туда, где вчера стоял котел со свечами и гвоздиками на нем. Раздосадованный Викланд поплелся за ней и уже издалека, вспомнив про Несговорова, с казенной улыбкой на лице помахал ему рукой. А Маранта крикнула на прощанье:

— Вечером приходите на концерт!

Но и у нее вышло формально.

Трамваи не ходили. Одолев пешком некоторую часть пути (как много, он и сам бы не сказал: сонное сознание куда-то западало, время текло неравномерно), Несговоров почувствовал острую нужду и решил справить ее в глухом переулке. Отошел подальше от проспекта, пристроился у высокого забора, нацелился на снежный бугорок, чтобы было чем замести следы. Огляделся для порядка. Вокруг никого не было. Прямо перед ним над забором выступал из тумана зловещий дом с лепными капителями полуколонн и каменными трубачами на крыше… Несговоров содрогнулся. Он никак не думал оказаться возле этого дома, забрел сюда случайно, со стороны двора. Однако менять позицию было поздно. Нечаянное соседство даже понравилось: в Несговорове взыграл травестийный дух, перенятый ночью от Маранты. Снег, испещренный бестолковыми пунктирными зигзагами наподобие следов петляющего зайца, углубился желтой лункой, а в лунке этой что-то зачернело.

Уже оправившись, Несговоров, прежде чем подсыпать ногой снегу, присмотрелся к обнажившемуся предмету. И отпрянул в ужасе.

Невольно взгляд его скользнул дальше. Такие же, почти уютные в могильной неподвижности продолговатые холмики возвышались на небольшом расстоянии один от другого ровной чередой вдоль всего забора. Откуда эти трупы? Кто стащил их в одно место, уложил в ряд и присыпал снегом? Что собираются с ними делать?

Несговоров кинулся назад к проспекту, туда, где могли встретиться люди, в надежде кому-нибудь поведать о страшной находке. Бежал, поминутно оглядываясь, словно надеясь, что холмики эти — сон, мираж, который вот-вот исчезнет, — и с размаху налетел на что-то стальное.

Первое, что Несговоров разглядел, опомнившись, — это наставленное на себя дуло. Рядом с лицом при исполнении, державшим в руках автомат, зачем-то стояла воткнутая в снег широкая лопата. Несговоров поднял глаза — и узнал вчерашнего рябого стражника.

— Их надо… откопать, — пробормотал Несговоров первое, что попало на язык, делая нервную отмашку в сторону забора. Он уже догадывался, что влип во что-то страшное.

— Здесь нельзя находиться! — сказал рябой с тем же каменным выражением, с каким вчера в накопителе требовал освободить проход.

— Вы знаете, что там, под снегом, лежат мертвецы?..

— Проходите, не задерживайтесь!

В голове Несговорова все смешалось. Его отпускают? Не думая уже о тех, кто лежал у забора, он послушно двинулся дальше, не оглядываясь, все убыстряя шаг, ожидая пули в спину. Пристрелят, положат рядом с другими и засыплют — никто ни о чем не узнает. Смерть стала привычна, люди гибнут как бездомные собаки. Даша, конечно, хватится, начнет искать, но кто будет слушать ребенка? Требуются огромные сила и власть, чтобы заставить их пошевелиться.

Несговоров собрал последние силы и тяжело побежал по рыхлому снегу, делая большие скачки, как раненный зверь. И только вылетев на проспект, весь мокрый, с липким привкусом металла во рту, позволил себе оглянуться.

В глубине переулка, где он только что столкнулся с рябым, обыкновенный дворник мирно чистил дорогу.

Несговоров прислонился к фонарному столбу. Его тошнило. Он попытался сплюнуть, но густая слюна вожжой повисла до земли, и он не знал теперь, как от нее избавиться…

В этот момент чья-то тяжелая длань упала ему сзади на плечо.

Несговоров метнулся в сторону. Изготовился из последних сил дать отпор.

Перед ним, свесив руки-плети, стоял Щупатый.

— Ну, ты развоевался! Тебе что, ночи мало было?

Пошли в сторону колледжа рядом. Несговоров надеялся, что Щупатый отстанет, свирепо молчал.

— Это твой мужик на театре висит? — спросил Щупатый насупленно.

— Мой.

— За мужика тебе спасибо. Ему бы еще морду Кудряшова на одно место прилепить.

Несговоров не отвечал.

— Ты, наверное, обиделся, я тебе наговорил всякого, — неуверенно продолжил Щупатый. — Забудь про Асмолевского, ладно? Ну, что я оставался у него тогда и все такое. У меня с ним все кончено. Забудь, как человека прошу!

— Что ж тут забывать? Тут и забывать нечего, — пробормотал Несговоров. — Мне бы другое забыть…

— Маранту, что ли? — спросил Щупатый, повеселев. — Она знаешь кто? Давно хотел тебе сказать, да все как-то… Кудряшовская подстилка, вот кто! Приезжала на гастроли с еврейским театром и осталась тут. Он ей сразу трехэтажный особняк отвалил. А этот козел, директор театра…