Татьяна Таран - Список мечт. Повести и рассказы

— Но я не смогла это больше выносить. Я уехала в деревню. Как хочет, так пусть теперь и живёт. Без меня.

Голос в трубке тихий, смиренный, что ли. Похоже, решение о разводе ею принято окончательно и бесповоротно. Ей нужно сейчас просто зачитать этот приговор их браку, а я — в качестве свидетеля, или судьи, или кого она там в моём образе представила.

— Знаешь, Лена, мне ведь только первое время было здесь дико, неуютно, страшно. В ту, первую мою деревенскую зиму. А сейчас у меня две собаки — большие, овчарки. Я взяла их здесь щенками, а теперь это мои охранники и друзья. Я очень люблю собак. И муж их любит. И это единственное, что у нас общего. Не считая детей. Но они уже выросли. Дочка недавно родила мне внучку.

Да, я об этом уже знала. Игорь позвонил мне недавно и накоротке сказал:

— Представляешь, я стал дедом!

— Мои поздравления! Девочка, мальчик?

— Внучка. Ладно, до скорого! Мне надо в дочкиной квартире подремонтировать кое-что, пока она выйдет из роддома, еду туда сейчас. Созвонимся!

Папа есть папа, всегда поможет, а где же дочкин муж? Поздние роды, в тридцать лет. Можно и без мужа, конечно. Я, как всегда, не лезла со своими вопросами. А он, как всегда, был не особо говорлив.

— Лена, ты слышишь? У меня внучка, — Наташа вернула меня к разговору.

— Поздравляю тебя с крохой!

— Да, да, конечно, спасибо, у меня сейчас такой период, — затараторила она опять без остановки, без вздоха, без запятых. — Я вообще сейчас не знаю, что дальше делать! У меня же собаки, я не могу их одних оставить в деревне и поехать в город. Кто их кормить будет? К ним нельзя подпускать другого человека, собака должна знать одного хозяина.

А мне надо в город, срочно! Игорь для них авторитет, но он работает, приехать не может. Внучка крошечная сейчас с моей мамой, а она совсем уже старенькая. Ей надо помочь, мне надо ехать в город, а я не могу из-за собак! Я не успею туда-обратно, мне надо важные вопросы решить. В опеку или куда там надо идти, я ещё не знаю. Кто же будет кормить моих собак? А по внучке я там, на месте определюсь…

— Что случилось с твоей дочкой? Почему малышка не с мамой?

Слышу, как Наталья набирает полную грудь воздуха. И выдох:

— А мама её — пьёт. Пьёт беспробудно второй месяц после родов… И до родов пила. Пелёнки не стирала, не сушила, ребёнок заболел пневмонией. Мне надо ехать, понимаешь?!

Уф… Как же мне плохо стало после этих слов Наташи! Как горько, как осязаемо кисло на слюнных железах, как вдавленно в виски…

Всё, что она там говорила про Игоря и про себя. Про службу-дружбу, про горшки и про дрова — всё это, абсолютно всё, потеряло смысл. Или, наоборот, приобрело какой-то чудовищный, извращённый смысл, здравому рассудку не подлежащий.

Не может молодая мать так поступать! Где материнской инстинкт? Где облизывание сладкого комочка, который спит двадцать два часа в сутки, просыпаясь только затем, чтобы поесть, и ещё раз поесть, и ещё, и ещё… Кто кормит сейчас малышку, или она на смесях? И где — в больнице или в квартире у прабабушки? И там же где-то Игорь ремонт вроде бы собирался делать? А дочка где живёт? Мужа у неё нет, понятно теперь. И, кстати, как её зовут?

Какие-то ответы на эти вопросы, наверное, у Натальи были. Но вместо выяснения всех обстоятельств я только спросила:

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Нет. Ничем. Не можешь. Ничем… Я только хотела, чтобы ты выслушала меня, и всё, — и замолчала, чуть дыша в трубку.

Смирись и слушай, так что ли? Похоже, моя телефонная собеседница отвела мне роль статиста. Меня на час усадили в молчании на диван. Врезали по мозгам информацией об алкоголизме моего друга, которую я предпочла бы за лучшее вовсе не знать. Вовлекли в семейную драму, куда обычно посторонних не пускают. И напоследок оглушили известием о несчастном младенце. Который ни в чём не виноват, а оказался крайним!

— Наташа, я выслушала, но ситуация с малышкой требует разрешения! Что мне сделать? Куда позвонить, к кому съездить? Я же здесь в городе, на машине, а ты там, в деревне. Надо же что-то делать! — Я искренне хотела помочь женщине, запутавшейся в трагичных обстоятельствах, забыв впопыхах, что моя машина в ремонте.

— Я звонила сыну, — Наталья снизила тон до спокойного. — Он у меня хороший, вообще не пьёт. Через неделю он сможет приехать сюда в деревню, побудет здесь на природе. И собаки его знают. Внучка пока в детской больнице, под присмотром врачей, и мама моя приходит к ней. Я поеду в город, а там как-нибудь всё утрясется…

Как можно утрясти то, что дочка не нужна её собственной матери? У кого-то есть рецепт на такой случай в жизни?

Наверное, у кого-то и есть. В первый раз, что ли, рожает зависимая от алкоголя мамаша? Кому-то из новорождённых везет — родные забирают под опеку. А кому-то — письменный отказ в роддоме. Некоторые такие мамы забирают детей с собой. Непонятно зачем, а потом… Потом — звонок от Наташи. И чужие сюжеты вдруг становятся частью твоей жизни, хоть ты об этом и не просил.

Какие-то страшные истории, которые печатает известный таблоид с кричащими заголовками «Она не хочет своё дитя!», «Он не пожалел собственную семью!» — оказываются не плодом воображения журналиста в погоне за гонораром, а суровой правдой жизни. Которая вокруг нас, а мы не знали. А она, оказывается, гораздо ближе, чем мы думали.

Когда попадаешь на такую историю, то опять в духе Станиславского хочется сказать: «Не верю!» Не может мой друг оказаться пьющим без меры. Его дочь — алкоголичкой.

— Наташа, а ты знаешь, какая группа крови у твоих детей? — зачем-то спрашиваю я.

— Да. У сына — моя, вторая. У дочки — третья, от Игоря. Это что-то меняет?

— Нет. Уже ничего не меняет. Хорошо, что сын — в тебя, — ответила я ей.

А про себя подумала: Ахиллесова пята, слабое звено. Наследственный алкоголизм, никто не виноват. Передался вместе с группой крови от отца, и всё.

Можно теперь догадаться, почему не знакомил с семьёй. Гордился сыном и ни разу, ни единым словом не обмолвился про дочь. Я даже имени её не знаю.

Тщательно выстроенный имидж благополучной семьи рассыплется в пух и прах при первой же совместной вечеринке. Кто-то пригубит шампанского, кто-то запросит водочки, а кто-то упьётся в хлам. Не в силах остановить свою ненасытную физиологическую потребность. И всё тайное станет явным.

Игорь, похоже, не только за себя не мог гарантировать, но и за дочку тоже. Поэтому ни выездов к нам на дачу, ни приглашений к нему в деревню, ни свадеб, ни юбилеев мы вместе за почти двадцать лет дружбы так и не отметили.

Конечно, это не дружба никакая. Так, поддержка приятельских отношений, ни к чему особо не обязывающих. Но дающих призрачную надежду, что у тебя есть какой-то очерченный круг друзей, или приятелей, или просто хорошо знакомых людей, — и ты не одинок.