Владимир Нагаев - Период полураспада группы «Хибина» [Том третий]

После прихода к власти нацистов и создания Аненербе (немецкий атомный проект) началось очередное паломничество на Кавказ германских ученых под видом туристов и альпинистов. Обратите внимание, в начале ХХ века путешествовали геологи, геофизики, географы, топографы — сфера деятельности которых разведка, поиск минералов и составление топографических карт. В 30-е годы прошлого столетия склоны Приэльбрусья активно осваивали горные инженеры из гестапо. Сфера деятельности горных инженеров — разработка месторождений полезных ископаемых. Германию интересовали урановые месторождения на территории России и Советского Союза. Нацисты как мухи облепили уран, пока не создали ядерный реактор и грязную атомную бомбу. Применить не успели. Вторая мировая война закончилась, прошли годы, а немцев всё так и тянуло, так и тянуло к советскому урану…

Пожалуй, наступила пора выпить чашечку зеленого чая и вспомнить былое.

Весной 1988 года в Чунджинский пограничный отряд, расположенный в Казахстане на огромной урановой жиле, прибыли на сборы немецкие офицеры-пограничники из погранохраны ГДР. Надо же было такому случиться, что немецкие погранцы «совершенно случайно» пожелали посетить пограничную заставу в номинации «Геопартия». Якобы по обмену опытом захотели в течение 10 дней изучить нашу систему охраны государственной границы. В связи с этим историческим событием накануне прибытия немецких погранцов советские погранцы на заставе «Геопартия» почти месяц жили кто в подвале, кто на чердаке здания. Ну, чтобы в спальном помещении постель не помять, белье не запачкать и перед немцами не опозориться. Из заставы сделали конфетку, выше всяких похвал, все солдаты во время проведения боевого расчета — Карацупы. В вольере заставы — самые лучшие пограничные Мухтары.

Как-то раз побрели немцы по окрестностям заставы полюбоваться окружающей природой, напоминающей лунный пейзаж. Вдруг немецкие офицеры-пограничники, все словно по команде остановились возле горных канавок, присели на корточки, вытащили из нагрудных карманов портсигары, открыли большим пальцем крышки, достали по сигаретке, а портсигары положили на каменистую почву. Не торопясь покурили и только потом подняли сигарные коробочки и закрыли. Портсигары очень были похожи на карманный радиометр, обнаруженный на трупе Игоря Дятлова и описанный Юрием Яровым в повести «Высшей категории трудности».

Командование Чунджинского погранотряда больше всего переживало, что немцы заметят полевые ровики, вырытые для «чунджинских дристунов», которые не соблюдали правила личной гигиены, пили некипяченую воду и болели дизентерией. На заднем дворе двенадцатой погранзаставы традиционно в летний период ставили палатки для гарнизонного изолятора, под туалет для дристунов вырыли полевые ровики. Русское авось в вечной надежде, что все пронесет и обойдется, сыграло с немцами злую шутку. Шпионские спутники НАТО сфотографировали небывалое количество армейских палаток и полевых ровиков в районе погранзаставы «Геопартия». Западно-немецкая разведка, прибывшая под видом офицеров погранохраны ГДР, перепутала полевые ровики «чунджинских дристунов» с горными канавками, которые остаются после геологов в процессе разведки и поиска урана. Немцы открыли сигарные коробочки, стоя у полевых ровиков «чунджинских дристунов», с полной уверенностью, что альфа-частицы и гамма-кванты сына и внука урана начнут активно ионизировать счетчики Гейгера-Мюллера, замаскированные под обычный портсигар.

Какие же были наивными соотечественники госпожи Меркель. Счетчики Гейгера-Мюллера не обладали способностью обнаруживать возбудителей дизентерии типа Флекснер, адаптированные к водному пути передачи. Все немецкие «портсигары» радиационной разведки просто заклинило от сероводородной газовой атаки распадающихся бактерий в полевых ровиках «чунджинских дристунов». В общем, немецкие контрразведчики покинули Чунджинский пограничный отряд, не солоно хлебавши, т.е. урановой соли так и не нашли. Советские пограничники надежно защищали мирный атом, притаившийся в глубине казахских недр. Немцы до самого Берлина ехали и недоумевали, почему двенадцатую пограничную заставу русские назвали «Геопартия»…

Чайная пауза…

В конце 1939 года началась советско-финская война. Начальный период боевых действий обнаружил капитальные изъяны в организации управления и снабжения войсковых соединений Красной Армии, низкую компетентность командного состава. Первые две недели войны показали, что РККА не была готова действовать в суровых климатических условиях на северном театре военных действий. Механизированные части советских войск медленно продвигались вдоль слабо развитой сети дорог в Карелии и Мурманской области. В большей степени это было обусловлено лыжной подготовкой, вернее её полным отсутствием, в результате чего войска были привязаны к извилистым лесным просекам. Глубокий снежный покров, сильнейшие морозы, метели, снегопады и узкие дороги сильно ограничивали маневренность войсковой группировки и тыловых резервов. Финские лыжные диверсионные отряды своими внезапными рейдами наносили значительный ущерб и создавали панику в тылу советских войск. Красная Армия несла большие потери. Существенные проблемы нашим войскам доставляли финские минно-взрывные устройства, которые ставились не только на линии фронтового соприкосновения, но и на путях движения войск, в тыловых коммуникациях.

Так, 10 января 1940 года генерал-инспектор пехоты Красной Армии, командующий 15-й армией командарм II ранга М.П.Ковалёв, докладывал в наркомат обороны о том, что наряду со снайперами противника основные потери пехоте наносят мины, установленные противником с большим искусством. Минная боязнь — это ключевой фактор, который останавливал наступающую пехоту, заставлял красноармейцев замирать от страха, сделать хоть один шаг. Помимо всего прочего, чем опытнее боец, тем сильнее минный ужас. Красноармейцы боялись идти в атаку. Следует отметить, что минное дело в советской военной промышленности до начала войны с финнами находилось «на лабораторном уровне». Как это ни странно сейчас об этом писать, но в РККА не было ни саперов, ни специалистов по разминированию, ни миноискателей.

Патриарх советского спецназа полковник Илья Старинов участвовал в советско-финской войне в качестве начальника группы по разминированию. Вот как он описывает в книге «Записки диверсанта» возникшую проблему: «А мины всюду: на дорогах, на мостах, железнодорожных путях, покинутых домиках. Мины таятся под снегом, прячутся под кучами хвороста, под небрежно брошенными на обочине дорог досками, под колесами оставленных повозок, даже под трупами убитых вражеских солдат…. И мы выезжаем в передовые части, чтобы помогать бойцам не только советами, но и делом. В один из первых дней войны я увидел на фронте командарма 1 ранга Г.И.Кулика. Его машина нагнала застрявшую часть. Командарм вышел из автомобиля с недовольным видом: