Аркадий Арканов - Девочка выздоровела

Учитель не приехал, а притащился домой далеко за полночь. Раздраженный и усталый, он рухнул на постель и тут же уснул.

На втором уроке девочка получила двойку по математике, но нисколько не расстроилась, а только пожала плечами и пошла к своему месту.

— Ты понимаешь? — торжественно произнесла преподавательница. — Я поставила тебе «два»!

— Понимаю, — сказала девочка и передала по ряду дневник.

По дороге домой она завернула на качели.

— Эй, староста! — крикнула девочка. — Побудь-ка у меня противовесом!

Староста подошел к качелям и угрюмо полез в лодочку.

— Что случилось? — спросил он.

— А что случилось? — поинтересовалась девочка.

— Почему ты получила пару?

— Потому что мне ее поставили.

— Ты подводишь звено.

— О мама миа, — вздохнула девочка.

— Что?

— Ничего. Ты очень плохой противовес.

Девочка спрыгнула с качелей и, не оборачиваясь, пошла домой.

— Во вторник не исправишь — вызовем на совет отряда! — крикнул вдогонку староста.

«Синяя суббота, — думала девочка, — фиолетовое воскресенье и красный понедельник… Как это долго!..»

Вечером, рассеянно выслушав родительскую нотацию за полученную двойку и нехотя приняв две таблетки, девочка ушла в свою комнату.

Не прошло и часа, как она прибрела к странному и безлюдному месту на краю темного бора. Сидевшая на ветвях русалка при виде девочки испуганно забила по дереву хвостом и соскользнула в мутную зелень заросшего пруда. В глубине бора исчезала единственная дорожка, на которой четко отпечатались чьи-то огромные следы, и девочке стало жутко. В мертвой тишине лишь иногда раздавался треск сломленной ветки. Это леший забирался все дальше и дальше в чащу. Да позвякивала на ветру привязанная к основанию большого зеленого дуба цепь. Девочка понимала, что это и есть таинственная сень. Она прижалась спиной к зеленому дубу, обхватила колени руками и стала ждать. Потом она услышала плеск и повернула голову направо. Двое детей в школьной форме тащили из пруда сеть. Сеть поддавалась с трудом, но дети все тащили ее, пока не показался завернутый во все черное какой-то предмет. Дети подтащили черный предмет к берегу, и вдруг глаза их расширились от ужаса, и они бросились бежать. И девочка увидела, что предмет, одетый во все черное, — мертвец. Девочка хотела закричать, но не смогла. А мертвец, лязгая зубами от холода, выбрался на берег, стряхнул вцепившихся в него черных раков и начал озираться, явно кого-то выискивая. Девочка сидела, не шелохнувшись, боясь взглянуть в пустые глазницы мертвеца. Мчались и вились тучи. В селе за рекой потух последний огонек. Оттуда в таинственную сень вела одна дорога, по которой должен был идти он, и вдруг девочка поняла, кого ждет мертвец…

На поля ложился туман, когда она услышала знакомый свист рассекаемого прутиком воздуха. Свист приближался. Мертвец вздрогнул и вытянул голову. Изо рта у него закапала красного цвета слюна… И, преодолевая ужас, сковавший все ее тело, девочка поднялась во весь рост, и мертвец увидел ее. Он расставил руки и сделал шаг вперед. Девочка попятилась. Свист был уже совсем рядом. Мертвец сделал еще шаг. Девочка еще попятилась и побежала на непослушных тряпочных ногах подальше от таинственной сени. Она боялась обернуться, но чувствовала, что мертвец гонится за нею. Еще шаг, еще шаг, еще подальше, подальше бы… Холодная рука вцепилась в ее плечо, мать сидела на кровати и тормошила девочку за плечо. Девочка открыла глаза. Сердце колотилось как бешеное.

— Ты стонала, — сказала мать, — и я тебя разбудила.

— Спасибо, мама, — ответила девочка, переводя дыхание. — Это очень важно.

— Но сегодня ты хоть не кричала.

— Не могла, — сказала девочка устало. Мать посмотрела на часы. Часы показывали половину шестого.

«Значит, действует», — подумала мать и поцеловала девочку в лоб.

Учитель проснулся в воскресенье только часов около двенадцати. Принял таблетку от головной боли, после чего вчерашний вечер стал для него ненужным, утомительным и глупым. Он представил себе, что, пока он вчера был на даче, девочка пришла домой, пообедала, сделала уроки, погуляла, поужинала, почистила зубы и легла спать в половине десятого. И чем больше учитель думал о девочке, тем легче ему становилось, тем лучше и как-то очищеннее он себя ощущал. В конце концов он внезапно поднялся, натянул на себя фиолетовую рубаху и, махнув на все рукой, направился к кинотеатру «Уран». В двадцать минут третьего он уже стоял в очереди на ближайший сеанс. Он стоял и старался не смотреть на взрослых и детей, заполнявших билетный зал. Когда до окошечка оставалось двое, его тихонько тронули за локоть. Девочка была в джинсах и фиолетовом свитере.

— У меня сегодня тоже воскресенье, — сказала она, как бы оправдываясь. — Возьмите мне билет, только в первом ряду. — И она сунула ему в руку тридцать копеек.

Он сначала хотел вернуть ей деньги, но она наотрез стала отказываться:

— Это не мои деньги. Это мамины…

И учитель решил, что лучше, наверное, эти тридцать копеек взять, потому что в конечном итоге она ученица, а он ее учитель… Он купил два билета. Оба в первом ряду.

Когда они пробирались на свои места, она была впереди, а он слегка подталкивал ее под руку. Внезапно учитель почувствовал, что на него смотрят. Он повернул голову и увидел директрису. Привстав со своего места, она провожала их взглядом, выражавшим недоумение и озабоченность. Учитель поклонился ей, но она не прореагировала и опустилась на свое место…

В первом ряду сидели сплошные дети — маленькие, такие же, как девочка, значительно старше. Но все они по сравнению с ней были детьми.

— Нравится Чаплин? — спросил учитель.

— Очень. Только мне его жалко… Где вы вчера были?

— Так… — нерешительно произнес он. — Нигде.

— Хотите ириску?

— Нет, нет, спасибо.

— Берите, берите. — Она положила ириску в нагрудный карман его рубахи.

— Ладно, — сказал он. — Я ее съем, только не сегодня, а когда-нибудь. Через много лет… Когда грозою грянут тучи, — храни меня, мой талисман…

Она включилась сразу, лишь только погас свет и зажегся экран, и хохотала так громко, как будто в зале, кроме нее, никого не было. Она била себя ладонями по коленям, топала ногами, откидывалась на спинку сиденья, и несколько раз ее голова касалась плеча учителя. Он вздрагивал, покрывался краской и благодарил темноту. Они еще продолжали сидеть, когда зажегся свет и захлопали сиденья.

— Как быстро! — разочарованно сказала девочка. — А все-таки мне его жалко…

По дороге домой девочка выглядела встревоженной. Это учитель заметил. Он предложил ей мороженое. Ему было приятно, что ничего, кроме мороженого, он не может ей предложить. Она отказалась, показав пальцем на горло.