Эдвард Марстон - Творческий подход

Это был подлинник. Чтобы понять это, Виктору Флитвуду не нужно было много времени. По тому, как мастерски был написан свет, Рагби узнавался безошибочно. Именно этим — умением написать воздух — он разительно отличался от более слабых пейзажистов. Арт-дилер дал себе насладиться картиной еще пару минут. Затем осознал, что мисс Плимптон стоит у него за плечом.

— Ну как? — с надеждой спросила она.

Он покачал головой.

— Это очень талантливая подделка, — провозгласил он.

— Не может такого быть!

— Это так, мисс Плимптон.

— Но Эдгар искренне верил, что покупает подлинник.

— Я не сомневаюсь, что и в «Кромптон'с» искренне верили в это, когда выставили ее на аукцион. — Он обернулся к ней и увидел, что она совершенно потрясена. — Эта подделка кого угодно способна ввести в заблуждение. Есть пара нюансов, которые доказывают, что перед нами не настоящий Мэттью Рагби, но я не вижу смысла утомлять вас ими, мисс Плимптон. Спасибо, что показали мне ее, — он принялся заворачивать картину обратно, — однако, боюсь, я не смогу приобрести ее.

— О, господи!

— Очень сожалею. Я тоже питал большие надежды.

— Эдгар мне клялся, что это подлинник.

— Это искусная копия, мисс Плимптон. И ничего более.

— Значит, картина ничего не стоит? — в ужасе спросила она.

— Не обязательно, — заметил он, завязывая ленточку. — Есть арт-дилеры, которых она может заинтересовать. Могу вам даже посоветовать кое-кого, если пожелаете. Разумеется, вам дадут лишь малую толику того, что стоит настоящий Мэттью Рагби, но это все же хоть что-то.

Джеральдина Плимптон совсем пала духом. Она медленно подошла к стулу и тихо опустилась на него с отрешенным взглядом. У нее был вид человека, которому нанесли жестокий, предательский удар. Виктор Флитвуд изобразил сочувственную улыбку. Потом достал из жилетного кармана визитку и протянул ей.

— Попробуйте позвонить этому человеку, — предложил он. — Возможно, с ним вам и повезет.

Том Хоули называл себя «торговцем антиквариатом», но вся его коллекция состояла из кучи барахла — дешевых копий старинной мебели, низкопробной живописной мазни, домашней утвари, зачастую неясного предназначения, подержанных граммофонов, почтовых открыток, статуэток и прочих безделиц. Когда зазвонил телефон, ему пришлось сдвинуть в сторону кипу пыльных книг, чтобы добраться до трубки.

— «Антиквариат Хоули», — сказал он, вынув изо рта сигарету и оглядываясь в поисках пепельницы. — Чем могу помочь? — Он загасил сигарету в соусник «изысканного веджвудского фарфора».

— Том? Это Виктор. Вам удобно говорить?

— Здесь никого нет, если вы об этом.

— Хорошо. Я хочу провернуть одного дельце и направил к вам клиента.

— Звучит многообещающе.

— Более чем, друг мой.

Хоули закурил новую сигарету и стал внимательно слушать. Виктор Флитвуд стоял на социальной лестнице куда выше него, что вовсе не мешало им сообща обстряпывать сомнительные делишки. Хоули был низенький, плотный, неряшливо одетый тип. В петличке засаленного пиджака он носил искусственную гвоздику. Чем дальше он слушал, тем сильнее разгорался его интерес. Вскоре он начал похихикивать.

— А вы точно уверены, что этот, как его там, художник — не фальшивка?

— Рагби. Мэттью Рагби. Абсолютно точно.

— Сколько мне предложить за него старой кошелке?

— Начните с двухсот пятидесяти, но будьте готовы подняться до четырехсот.

— Четыре сотни! — воскликнул Хоули.

— Она стоит в десять раз больше, поверьте мне, Том. Если дело выгорит, вы не только вернете назад свои деньги, но и, с учетом обычных комиссионных, получите в итоге кругленькую сумму. На сей раз мы сорвем джекпот.

— Тащите эту леди сюда!

— Мисс Плимптон с минуты на минуту будет у вас. Я пожалел старушку и дал ей денег на такси.

— Виктор Флитвуд пожалел чужую старушку? — Хоули издал хриплый смешок. — Сегодня день чудес. Вы бы и родную бабушку обобрали до нитки.

— Обойдемся без вашего сарказма, — осадил его Флитвуд. — Я вам только что предложил очень заманчивую сделку. Хороша благодарность.

— Знаю-знаю. Спасибо.

— Мы тут все в деле, не забывайте об этом. Все трое.

— Как трое?

— Вы, я и Мэттью Рагби.

На этом разговор завершился, и Хоули положил трубку. Он подошел к большому настенному зеркалу в золоченой раме, поправил гвоздику в петлице, а потом пригладил расческой волосы.

Долго ждать ему не пришлось. Пару минут спустя он увидел в окно, что подъехало такси. Хоули швырнул окурок на пол, растер его носком ботинка и сделал вид, что внимательно изучает гравированное блюдо. Звякнул дверной колокольчик, Том Хоули поднял голову и увидел миниатюрную Джеральдину Плимптон, пробиравшуюся к нему через забитую хламом комнату. И поскорей нацепил приторную улыбку искреннего радушия.

— Могу ли я чем-то быть полезен? — проворковал он.

— Надеюсь, что да. Мистер Хоули, не так ли?

— Именно так. Томас Хоули, эсквайр, к вашим услугам.

— Меня направил к вам мистер Флитвуд.

— Виктор Флитвуд?

— Да. Такой обходительный человек.

— И притом один из лучших арт-дилеров в Лондоне. Виктор в искусстве мастак. Специалист высшего класса. Ну а у меня, — он обвел взглядом свои владения, — более широкие интересы. — Он отложил блюдо. — Вы хотите что-то продать? Поэтому Виктор прислал вас?

— Это довольно длинная история, — вздохнула она.

— Ну тогда устраивайтесь поудобнее и рассказывайте ее.

Хоули убрал боа из перьев неизвестной птицы со стула с витыми ножками. Мисс Плимптон села и начала свою печальную повесть. Хотя Хоули был уже знаком с ее кратким содержанием, он внимательно слушал и сочувственно кивал. Он источал сострадание.

— Какая досада! — подытожил он. — Вот так думаешь, будто у тебя есть что-то и вправду ценное, а оно вон чем обернулось. Фальшивка. Просто ужасно! Но история довольно знакомая, скажу я вам. Вокруг полным-полно бессовестных дилеров, которые так и норовят всучить подделку — и живопись, и антиквариат.

— Но мой брат приобрел картину на аукционе.

— Да, вы говорили. У «Кромптон'с» на Стренде.

— У меня есть квитанция.

— Это не понадобится.

— У меня даже копия завещания есть, мистер Хоули.

— Завещания?

— Которое оставил Эдгар. Ну, чтобы подтвердить, что я законная владелица. Если быть совсем точной, мы с Люсиндой совместно ею владеем. Я не жду, что вы должны принимать мои слова на веру. Я хочу, чтобы все было честно и в открытую.

— Если б у вас был подлинный Мэттью Рагби, мне бы следовало изучить все бумаги, мисс Плимптон, чтоб установить провенанс . Это значит «происхождение картины». Как она оказалась у вас в собственности. Но в нашем случае, поскольку это не так, мы можем забыть о формальностях. Все, что мне нужно, это на нее взглянуть.