Аркадий Вайнер - Криминальные романы и повести. Сборник. Кн.1-14

— И что?

— Жуть, полная чума! За спиной Кота, в его вчера — азарт молодости, слава чемпиона, сумасшедшая любовь к Марине, лихо сорванные, бессмысленно потраченные и более невосстановимые деньги — времена ушли. Деньги больше под ногами не валяются, надо уныло каторжанить за них — а этого Кот не любит и не умеет. Ничто из прекрасного прошлого не повторится, все позади. Впереди у него нет ничего интересного. Только главный чемпионский выстрел…

Мы помолчали, равнодушно разглядывая и не замечая суетливую городскую жизнь за окном. Потом Ордынцев сказал:

— С будущим Кота ты мне обстановочку прояснил. А как насчет твоего завтра? Как там с оценкой рисков?

Как мог искренне, я засмеялся:

— Я не люблю глазеть в бездну!

Грузовик-мусоровоз маневрирует на улице Огурцова в Теплом Стане вокруг контейнера, куда Кот забросил свой сотовый телефон. Это место — в двухстах метрах от подъезда Лоры. Двое здоровенных парней-мусорщиков, невероятно грязных, даже на вид издающих сильный запах, доброжелательно матеря друг друга, цепляют такелаж к контейнеру.

— Давай, вира помалу! — кричит парень водителю. — Да выбирай полегоньку, едрить твою мать!

Контейнер вздымается вверх, медленно ползет к своему месту на грузовой платформе.

— Майнай полегонечку! — командует мусорщик. — Давай, давай…

Контейнер встал на место в кузове. На замен ему грузчики устанавливают на тротуаре пустой, усаживаются в кабину, один сразу же начинает жевать здоровенный бутерброд. Грузовик трогается по улице, сворачивает за угол, исчезает из виду.

В тот же момент на улицу въезжают машины радиоразведки. Они движутся медленно, будто обнюхивают квартал. Штурман-поисковик хватает рацию:

— Центр, внимание! На связи — шестой… Внимание!.. Объект вышел из пеленг-зоны. Объект смещается на северо-запад… Прямой контакт утрачен…

Я уселся за стол своего нового кабинета — не очень большого, но продуманно организованного в стиле делового уюта.

А деловой уют — это черно-белый металлопластиковый аскетизм, который должен — по замыслу создателей — полностью отбивать охоту и возможность отвлекаться на что-либо вообще, кроме порученной тебе работы.

Но меня с самого начала рабочего дня отвлекли сильно. Хорошенькая барышня, неброско, классно экипированная. Высокая, ухоженная, технологический класс «хай-фай», диапазон приятного применения, на мой взгляд, необъятный.

— Добро пожаловать, Сергей Петрович! Я ваш личный секретарь Лена Остроумова. Мое досье у вас на столе, там все необходимые сведения обо мне. Мой рабочий день с девяти до пяти. Но в случае необходимости я всегда могу прийти раньше или задержаться, сколько нужно.

— Замечательно, Лена, — усмехнулся я.

Девушка протянула мне пластиковую коробку и конверт:

— Здесь ваш сотовый телефон, а в конверте ключи и документы на ваш служебный автомобиль. Джип «блейзер» — во внутреннем дворе. Мне сказали, что водитель вам не нужен?

— Не нужен, — помотал я головой.

— Вот это — ваша кредитная корпоративная карточка «Мастер-кард» для текущих производственных расходов. Здесь распишитесь, пожалуйста, и постарайтесь ее не потерять — она безлимитная. Вроде волшебного слова «сим-сим».

— Сказка! — восхитился я.

— Пропуск с режимом «проход всюду» вам чуть позже принесет директор Департамента персонала. Кажется, у меня все…

— Мир сладких грез. Как говорил мой погибший друг — поднимите мне веки…

Я взял в руки папку с ее личным делом, раскрыл обложку, быстро пролистал несколько страниц, закрыл картонные корочки, подержал несколько секунд и бросил на стол.

— А что вы умеете делать?

— Я знаю английский хорошо, по-французски бегло читаю, работаю с компьютером, не очень быстро стенографирую. С осени пойду на курсы бизнеса и менеджмента. Прилично вожу автомобиль…

— Конечно, имеете «черный пояс» карате? — осведомился я вежливо.

— Ну уж нет — увольте! — не принимая моей иронии, ответила Лена. — Я считаю, что вместо этого мордобойного балета дамский браунинг гораздо надежнее.

— Резонно, — согласился я. — В общем, Лена, оказывается, что вы — американская «корпорейт-герл» отечественной сборки. Давно работаете в холдинге?

— Год, — спокойно сказала она, глядя на меня чуть насмешливо большущими серыми глазами отвязанной неваляшки.

— Угу, — кивнул я. — Представляю, как долго вы мыкались по улицам Москвы в поисках места. Усталая, иззябшая постучалась в ворота холдинга и робко спросила: вам не нужно для офисных нужд сокровище? А они хором заорали: добро пожаловать!

— Издеваетесь? — усмехнулась Лена. — У нас полгода спецпроверка. Директор персонала — генерал госбезопасности…

— Ну, вас-то полгода не проверяли!

— Почему вы так думаете? — подняла тонкие брови Лена.

— Во-первых, по молодости вы не накопили биографии на полгода проверки. А потом, папа у вас — замминистра топлива и энергетики. Чего там проверять, слепому ясно — очень ценный кадр. Перспективный…

— Вы хотите унизить меня, Сергей Петрович? — лениво спросила Лена.

— Помилуй Бог! — замахал я руками. — Просто у меня никогда не было личного секретаря. Наверное, поэтому я думал, что личных секретарей столоначальники подбирают себе сами…

— У нас это не принято, — покачала головой Лена. — Департамент персонала предлагает кандидатов, а Александр Игнатьевич утверждает. Только он…

— А отказаться можно? — спросил я осторожно.

— Вам? Или мне? Я не поняла…

— Ну вам, например… Или мне, — пожал я плечами.

— Не знаю, у нас так никогда не бывало, — растерялась Лена. — А вы хотите отказаться от меня?

— Что я, с ума сошел? Да никогда!

Телевизор — машина времени фирмы «Сони» — нас аккуратно нашинковал и разделил пополам. Здесь, по эту сторону экрана, в осязаемой плотности окружающих предметов, в аромате свежезаваренного кофе «хейзлнат», чуть слышном сиплом дыхании кондиционера — жили мы. Я и мой помощник Кузнецов.

Мы молчали и слушали, как из вчерашнего Зазеркалья тринитрона, оттуда, из виртуального прошлого говорил я — в ипостаси Александра Игнатьевича Серебровского. Я проповедовал, учил, все объяснял телевизионному ведущему «Итогов» Евгению Киселеву.

Разложенный на телевизионные строки и снова собранный в кадр Серебровский был мне противен. И одновременно я испытывал родительскую гордость за него, за себя. Такой вроде бы неказистый, незамысловатый паренек — а на самом-то деле, оказывается, ого-го-го!

Конечно, постоянное мелькание на телевизоре — занятие одновременно отвратительное и противоестественно-приятное, вроде выдавливания прыщей.