Дмитрий Комогоров - Меланхолия одного молодого человека

Однажды, бродя вечером по улицам, я набрел на бар, где было караоке. Тогда право микрофона переходило лишь двум… кхм… посетителям, и что тут сказать… Это было ужасно! Один, с относительно вменяемым голосом, исполнял бандитские мотивчики. Да как исполнял! С надрывом, страстью! А вот вторая — женщина уже давно преклонных лет — горланила баллады старше меня раза в два. Звуки, исходящие из ее рта, больше напоминали скрежет металла по оконному стеклу. Честно говоря, я был удивлен, услышав аплодисменты. Но больше всего меня удивил вывод, к которому я пришел сам через некоторое время.

Тебе должно быть плевать на косые взгляды со стороны, если ты занимаешься любимым делом.

У меня много знакомых, так или иначе связанных с музыкой: кто исполняет, кто сочиняет, кто только учиться, кто уже зарабатывает этим на жизнь. В диалоге они могут быть кем угодно, но стоит им взяться за инструменты — это совершенно другие люди. Они поглощены этим, частично или полностью разрывают нить с внешним миром, унося себя и других туда, где всегда лучше.

Я завидую им.

Те, кто связан с писательским делом, творят в одиночестве: мало, кто видит их погруженными в любимое дело. Оттого никто и не знает их истинного лица. Они могут читать свои произведения на публике, как и музыканты, исполняющие собственные песни, но это не будет и сотой части того, что происходит за закрытой дверью.

Писатели навеки обречены на одиночество.

Katy J — From The Hillside

В этом мире чистый только свет от звезд. Все остальное — оттенки.

Звезды сияют, мерцают, посылают свои лучи тогда, когда большинство из нас уже спит. Конечно, есть еще Солнце… Но его сияние способно убить, а вот сияние ночных…

Это как с людьми: пока они далеко их сила над нами не столь сильна, как тогда, когда они рядом. Расстояние дарит грусть, но эта грусть всегда содержит в себе долю радости от приятных воспоминаний. Но стоит этим людям ворваться в нашу обыденность, как наступает передоз: все приятное, что приходит с улыбкой любимого человека, может обратиться в зависимость, и уже тогда забывается логика.

Ох уж эта пресловутая любовь! Самое нелогичное, что может быть на земле.

Ты видишь эти глаза, слышишь этот голос, чувствуешь это тепло — и тебе уже плевать на чувство самосохранения, на все предупреждающие знаки, на отсутствие хоть чего-то за спиной. Ты просто стараешься наслаждаться, будто тянешь через трубочку коктейль, надеясь, что он бездонный. Однако напитку свойственно заканчиваться, а на его месте ты уже видишь бокал с пока еще целыми кусками льда.

Что остается делать? Неужели всему приходит конец?

Да, всему.

Но. Всегда есть как минимум одно «но».

Можно постараться растянуть коктейль на целый вечер.

Да, он уже не будет так сладок, не будет так бодрить, весь лед растает, а сам напиток потеплеет и уже не даст нужного эффекта. Однако вкус все еще будет, пусть и отдаленно, напоминать тот, прежний. Конечно, не каждый на это согласится, предпочтя заказать что-нибудь новое, но хоть один из сотни, тысячи будет неторопливо отпивать из своего бокала, и даже когда тот опустеет, будет крутить оставшиеся капли на языке столько, сколько нужно, чтобы сохранить вкус в памяти.

Глупо, конечно, размышлять об этом, держа в руке стакан светлого пива…

…Я просто хочу ночью с крыши запускать бумажные самолетики.

Laura Shigihara — Everything’s Alright

— Ты зачем себя так принижаешь?

В последнее время я часто это слышу: от тех, кого знаю давно, или от тех, с кем знаком чисто формально. Этот вопрос ничего, кроме слабой ухмылки, уже не вызывает. Просто людям не представлена полная картина — лишь маленький фрагмент мозаики, который первым бросается в глаза. А правда в том, что я могу причинить боль. Не физическую, а моральную, душевную, если хотите. И что уж там говорить — причиняю я ее часто. Порою незаметно. Это как яд: самого укола можешь не заметить, пока не откажет какая-нибудь часть тела. Я могу, действительно могу проявить сочувствие, милосердие, но стоит человеку хоть как-нибудь проявить себя, по моему мнению, недостойно — от меня он дождется только игнорирования, что, опять же, на мой взгляд, худшее, что человек может сделать по отношению к другому человеку. Нет ничего дряней, чем довериться кому-то, а потом превратиться в его глазах в пустое место.

Я не боюсь быть с кем-то, не боюсь полюбить. Мне страшно, что я могу привязать к себе, а потом попросту потерять интерес.

Я волк под маской овцы.

Я пишу эти строки не с целью пожаловаться («О боги, как мне плохо!»), а скорее, чтобы разобраться в себе самостоятельно. Некоторые вещи, даже те, что лежат на поверхности, незаметны, пока слегка их не заденешь, как мизинцем ноги угол шкафа. Эти строки — мое хождение по комнате, где я с размахом ступаю по полу, ища на пути препятствия. Один удар — и мозг активизируется: обо что запнулся? как? почему? и что делать, чтобы не удариться вновь? Обычно я хожу в толстых мягких тапочках, но благодаря сочинительству я способен встретиться с демонами моего сознания.

Не самое приятное занятие, поскольку эти ощущения не проходят, стоит мне закрыть крышку ноутбука — они не отпускают долгое время. И обычно в такие дни я слышу:

— Ты зачем себя так принижаешь?

Я всегда ценил честность в людях — это всегда было и будет сложно. Но еще больше я ценю честность по отношению к себе: когда открыто принимаешь собственные недостатки и достоинства, не маскируя первое и не преувеличивая второе.

Я не недооцениваю себя: я знаю, что могу и чего не могу, но полную картину всегда буду держать за непроницаемой ширмой.

Почему?

Потому что больше всего я боюсь наткнуться на такое же чудовище.

The Neighbourhood — Afraid

Что есть жизнь, если не желание получать удовольствие каждую минуту, каждую секунду? Жить, упиваясь всем, что приносит радость, счастье, блаженную истому, — разве это не то, к чему стремятся все? Различные религии, на какой бы боли они не выстраивались, все они обещают нечто подобное при определенных условиях. Да и не только религии.

Тираны, прикидываясь благодетелями, заверяли народы о лучшем будущем на протяжении всей человеческой истории. Но к чему это всегда приводило? К разгромам. К страданиям. К смерти. К беззаботной жизни этих самых тиранов и их приближенных. Так всегда было и так всегда будет: дать простым, недалеким людям в руки оружие, дабы они посредством слепой веры добывали блага для тех, кто считает их низшими существами.

Поэтому я ненавижу парады, эти демонстрации силы, запугивание противников. Новомодная техника, способная уничтожить целые города за несколько минут, выезжает и выстраивается в ряд под торжественную музыку и одобрительные выкрики присутствующих. «Вот это да! Теперь-то они точно будут нас бояться!» — изливаются восторгом обитатели диванного королевства, пялясь в плазменную коробку, за которую еще не выплачен кредит.