Ольга Рыкова - Я объявляю Джихад…

— Вы хотите померить? Ты что, с ума сошел! Новая коллекция — пятьдесят тысяч!

— Слушай, давай мы примерим быстро и уйдем.

— Нет! Тебе оно не по карману.

— Давай, снимай его с манекена ради нашей старой дружбы.

— Оно не подойдет ей по росту, — сказала она, глядя на меня, — оно на метр семьдесят, не меньше.

— Подойдет, видишь, она на каких каблуках.

Спор не был недолгим, Гаспар… (что за имя-то такое дурацкое, нет, для француза нормальное, но для русского!) улыбнулся, и Аннет оттаяла как-то сразу.

Я зашла в примерочную, размером, наверное, с мою двушку, и начала раздеваться.

— Вам помочь?

— Нет, я сама.

— Только аккуратно, пожалуйста, — умоляющим голосом прошептала королева красоты Аннет.

Я услышала, как Гаспар спросил у другой девушки на французском, нет ли у них шампанского для клиентов, что она ответила, я не услышала, я стояла и оценивающе смотрела на себя в зеркало. Да, в моем возрасте основная масса женщин лучше выглядят в одежде, и я в их числе, я стояла и думала: «А что если я захочу заняться с этим парнем сексом, и он увидит мои растяжки на груди и животе, и вообще, блин, что за дурацкое дешевое белье на мне! Ведь у меня есть один комплект дорогого хорошего белья, так сказать, для особых случаев, но почему же я его не надела-то сегодня, вдруг сегодня как раз такой особый случай». Но белье — это как проклятие, такое же, как презервативы, если ты возьмешь их с собой на свидание, будь уверена — секса не будет, также и с бельем. Я надевала свой нарядный комплект несколько раз, и всегда мимо.

«Футы! О чем это я? Какой на хрен еще секс, он, наверно, по возрасту мог быть моим сыном, если бы я его родила лет в шестнадцать. Просто у меня слишком давно не было секса, вот мозг и рождает безумные фантазии», — решила я.

Платье не подошло, конечно.

Аннет была права — на таких коротышек, как я, платья не шьют. Размер был почти впору, но моя грудь, хоть она и небольшая, угрожающе выпирала, рост безнадежно лежал гармошкой на полу. Каблук не спасал моего жалкого положения.

— Да, немного не подошло, — улыбнулся Гаспар, — выбирай сумку и пошли.

Я сначала уж было смалодушничала, решив не наказывать парня деньгами за его добродушие и открытость.

Но мгновение спустя, я подумала: «Да какого черта! У меня никогда не было и не будет такой крутой вещи». И выбрала самую дешевую.

Мы вышли.

— Кстати, меня зовут Гаспар, — сказал он и с улыбкой протянул мне левую руку для приветствия.

— Я, кстати, Ольга, — сказала я и протянула ему свою левую в ответ. — Почему ты здороваешься левой рукой?

— Мне так удобнее, я левша, да и кто вообще решил, что надо здороваться правой?

— Это точно, — засмеялась я. Забавный малый, я пожалела, что платье не подошло, и я выиграла спор, лучше бы проиграла и сходила куда-нибудь с ним вместе. Хотя о чем это я опять? Куда мне с ним идти — старая кляча, надеть даже нечего, из приличного этот брючный костюм да джинсы еще есть, которые надеть не стыдно, а так все остальное китайское барахло.

— Пойдем, выпьем кофе и съедим по круассану, — вернул меня в реальность голос Гаспара, — здесь недалеко есть хорошее кафе, и там немного народу обычно в это время.

— Пошли, — мимодумно ответила я, глупо разглядывая белоснежный бумажный пакет с логотипом, в котором лежала нечестно заработанная мною сумка, нечестно потому, что я сразу знала, что платье слишком длинное. Гаспар, как мужчина, просто не заметил этого.

В кафе было действительно немноголюдно, в Париже вообще как-то этим летом было немного туристов. После теракта в Шарли седьмого января люди не очень, видимо, захотели приезжать в город любви, и потом в городе как-то меньше стало романтики, что ли, а может, ее и не было особо никогда, люди любят придумывать себе любовь к городам, к машинам, к вещам.

Я была в Париже в первый раз, мне трудно судить, как было раньше и как сейчас. Но перед поездкой я посидела на форумах, почитала отзывы, сделала для себя кое-какие выводы, но не больше, надо самой смотреть и самой чувствовать, что происходит, и из своих ощущений складывать в голове тот или иной образ города. И все-таки «меньше стало слышно французской речи» — как написал в своем блоге один из путешественников. Так и есть, больше арабский и еще неведомые моему сознанию языки перемешивались с загорелыми лицами их обладателей и непривычными нам европейским женщинам липкими взглядами.

В том районе, в котором была гостиница, где я арендовала на две недели номер, было очень много таких людей. Одиннадцатый и десятый округа вообще славятся плохой репутацией. Наш отель был на границе этих округов, но относительно дешевая цена и близость метро определяла мое географическое местоположение в данном городе, к тому же там не рекомендовали выходить поздно на улицу, а мы в десять уже ложились спать, да и, как говорят, — «не так страшен черт, как его малюют». На мой взгляд, вполне прилично, улочки, кафе, бутики, Париж как он есть, только не так дорого, как в центре. А то, что много разных национальностей на улице, так я воспитывалась в советское время. А тогда, как известно, все люди были братья, да и Россия многоконфессиональное государство, мы привыкли так жить — все разные, и все вместе.

И все-таки, когда молодые загорелые мужчины бросают на тебя этот непонятно приторно-животный взгляд, от него хочется спрятаться или обтереться влажным полотенцем, хочется надеть на себя паранджу.

— Слушай, а что за странное имя-то у тебя? Ты же русский, что это такое — Гаспар? Что за Аннет? — спросила я.

— Да я Игорь — Гарик, по-французски Гаспар, так легче. Игорь им неудобно выговаривать, — улыбнулся, и его глаза как-то весело заиграли на солнце.

— А Аннет?

— Это Аня.

— А-а-а, тогда понятно. Вы с ней давно знакомы? — не зная, зачем, спросила я.

— Да, как-то познакомились на одной вечеринке, она тогда все еще мечтала стать моделью, вот и старалась быть повсюду где только можно, лишь бы ее заметили.

— И что, не заметили? Она-то вроде девица видная, — сказала я.

— Ага, заметили, один старый и толстый «господин» наобещал ей золотые горы, ну, и как обычно, она осталась беременная, а этот француз так и остался женатым, да и помочь он ей с карьерой модели ничем не мог, так как и был, по сути, никем, так, пустышка с небольшими связями, но с деньгами. Хорошо хоть подруги ей помогли, им повезло больше, чем ей, дали денег на аборт, здесь это дорогое удовольствие, и помогли с работой.

— И что же она больше не мечтает о модельном бизнесе?

— Да мечтает, наверное, но я ее давно нигде не видел, кроме как на работе.

— А ты, значит, модель?

— Ага.

Как-то само собой мы вдруг перешли на ты.

— Не самая мужественная профессия, — сказала я и сразу пожалела, увидев, как его глаза немного повзрослели.