Дойна Галич-Барр - Колокола и ветер

Меня восхищали высокие стелы из камня и дерева, которые мы видели по дороге. Некоторые высотой до двадцати двух метров. Как их строили без подъемных кранов, мне непонятно и сегодня.

До деталей запомнилась поездка в южный Аксум. Там, на вершине горы, в двух тысячах метров над долиной – церковь Абуна Ямата. Добраться до нее могут только опытные альпинисты. Наша семья решила совершить восхождение – фрески стоили того, чтоб на них посмотреть. После нескольких часов подъема и опасного перехода через узкий, шаткий деревянный мостик, сплетенный из ветвей, мы увидели в скале вход в монастырь. Шероховатые стены расписаны фресками святых, держащих Священное Писание. Там я ощутила дух истинного христианства, единство разума и всесильного утешения, торжествующего над иллюзией ценности земной жизни. Там я училась истории божественной симфонии, ради которой стоило рисковать жизнью. Говорят, и по сей день ни один паломник не упал в ущелье.

Подобное ощущение я пережила потом в наших скромных женских монастырях. Жаль, я была тогда слишком молода – не понимала, в чем их красота и в чем различие между тем, как строили церкви прежде и строят теперь.

Отец получил разрешение – мы будем приняты. Посетители могут добраться сюда самолетом, железной дорогой и в автомобиле, так что монастырь весьма посещаем. Моя семья решила, что и мы поедем. У нас была отличная палатка, и перемены погоды, которые в это время года нередки, нас не страшили. Изумило нас нечто другое: церковный праздник сопровождался звуками двусторонних кабаро и других барабанов, плясками, пиршеством с горячительными напитками и весьма популярной кока-колой, привезенной из ближайшего города, где был завод. Первый день был постный, а на другой все ели мясо, которое готовили монахи.

На этот праздник в город Кулуби в провинции Хараре собрались 28–29 декабря и эфиопские граждане, в основном из Аддис-Абебы, и иностранцы.

Крупнейший праздник привлек и мусульман: они тоже верили в архангела Гавриила и молились вместе с православными, которым принадлежал монастырь. Были здесь и многочисленные туристы со всех концов света.

Празднику всего около ста лет, он связан с победой Менелика в знаменитой битве под Адуа и освобождением этой части Эфиопии от итальянцев. Вот чем объяснялось то, что многие здесь говорили по-итальянски, – некогда это были оккупированные области.

Перед битвой полководец зашел в маленькую церковь Святого Гавриила в Кулуби и дал обет, если победит, выстроить в честь святого великолепный монастырь на территории, где преобладали мусульмане. Со временем в Кулуби вновь селятся христиане, что прежде были изгнаны, а кое-кто из мусульман переходит в православие. Все это напомнило мне о сербском святом Василии Острожском, поклониться которому приходят и верующие других конфессий. О том, что святые не делят верующих на конфессии, свидетельствует и биография святой Параскевы Пятницы, родившейся в Эпивате в XI веке. Султан Сулейман II перенес ее мощи из Белграда в свой дворец в Константинополе, и там она творила чудеса, потому и мусульмане часто искали ее покровительства – до тех пор, пока мощи не были возвращены в Сербию.

В течение двухдневного прославления святого Гавриила и мусульмане, и христиане молятся в одном монастыре. Христиане входят в церковь, а мусульмане, по своему желанию, молятся у церковных стен.

Крестный ход был богат и впечатляющ – во главе с патриархом Эфиопии, с большими древними золотыми крестами. Священники в живописных облачениях, с синими зонтами над головой. У некоторых белые тюрбаны. Многие священники и монахи прибыли из других монастырей и церквей. Пестрели специальные накидки – шамасы – и тоги из парчи, встречались и местные ткани ярко-красного цвета. Монахини были одеты скромнее – в белые или темные тоги. Здесь же были политики, правители не только из Эфиопии, но и из других африканских стран.

К началу литургии многолюдный праздничный крестный ход с пением псалмов и старинными золотыми крестами вошел в огромную церковь. Храм мог принять более полутора тысяч человек, для остальных, рассеянных в палатках на километры, службу транслировали по радио. В конце литургии священники с большими вывернутыми шелковыми и парчовыми зонтами, синими и цветастыми, собирали пожертвования на ремонт монастырской дороги и старой церкви.

Помнится, шел дождь, но никому это не мешало. Мокрые хлопчатобумажные шамасы – так назывались и плащи, которые носил простой народ, не только духовенство, – сохли у огня.

Скоро повсюду была грязь, но и это никому не мешало. На пол в церкви настелили солому, только на эти два дня. Множество детей было окрещено в ближней старой церкви, за женщин, которые не могли иметь детей, читались особые молитвы. Как и при всех монастырях, здесь неподалеку находилось большое кладбище, где хоронили и монахов, и мирян. При жизни разделенные – в смерти нераздельны.

Публика была пестра, как ее одежда. Дамы в красивых нарядах, бедные верующие, нищие, девочки в коротких юбках, миссионеры из разных стран мира. Звучало множество языков. Наконец из-за туч сверкнуло солнце, стало сильно припекать, и грязь быстро высохла.

Две ночи пылали костры возле исторического города, окруженного древними стенами. Повсюду жгли поленья из акации, чтоб отпугнуть многочисленных гиен, которые пытались приблизиться к людям, уснувшим в палатках. Далеко в холодной ночи разносился их зловещий вой, он снился мне еще долго, вплоть до недавнего времени.

Наутро занялся красивый жаркий день. Солнце палило нещадно. Ветви деревьев и земля перед древними стенами неодолимо напоминали зимний пейзаж. Раскаленный шар всё облекал в призрачную белизну – и здания, и людей, и животных. Гиены уже обгладывали мясо с разбросанных костей, которые священники-повара заранее вынесли в поле, подальше от сутолоки людского муравейника. Ранним утром обглоданные кости, выбеленные тропическим солнцем, сильно действовали на воображение. Эта сцена годами не уходила у меня из памяти.

Не помню, чтоб я ощутила на том празднике дух благочестия, который с детства ношу в себе и ощущаю в монастырях. Мне не хватало тихой церковной музыки, песнопений. Зрелище напоминало карнавал, гулянье, экскурсию; мои родители встретили знакомых американцев из отеля в Аддис-Абебе. Может быть, я была слишком мала, чтобы все это понять?

Едва ли не лучшие сакральные работы мы видели в монастырях и новых, современных церквах города Гоям и близ озера Тана. Один мотив меня очаровал и впоследствии повлиял на мои работы. На высоких вратах монастыря Святая Святых было множество ангельских лиц с незабываемыми огромными глазами. У каждого свое выражение и свой взгляд.