Дойна Галич-Барр - Колокола и ветер

Отбросил прежние привычки, цинизм, борьбу за престиж, даже одежду (прежде он наряжался, как молодая девица, желающая соблазнять). Снял золотые часы «ролекс», с которыми не расставался, даже когда ложился спать. Он вспоминает, что жил одним днем, одним мгновением. В алкогольных галлюцинациях соперничал с Фаустом. Смеялся над ним, потому что сам не верил ни в Бога, ни в черта. Смерть была для него концом, ибо он не признавал существования души. Он не боялся наказания Божьего за грехи, издевался над теми, кто верил в рай и ад. Был человеком, каких вокруг немало, удачным продуктом клонирования, воином медиократической цивилизации – сообщества посредственностей, которое Бога приговорило к смерти.

Теперь все это в прошлом. Ненад нашел себя и свою душу через молитву и мощь соборного языка. Я желаю ему всяческих радостей и счастья на пути духовного восхождения.

Некогда самый популярный сербский ресторан, куда захаживали и американцы, был расположен в той части Лос-Анджелеса, что была известна своими ночными заведениями. Светящиеся рекламы манили, в витринах блистали имена знаменитых посетителей. Ночной клуб Миомира я знала только по описаниям, точного адреса не было. Я долго искала этот уголок утешения отверженных. Уже хотела бросить поиски, как вдруг оказалась прямо перед его дверью. Горько было смотреть на название сербского клуба в зареве этого балагана. Здесь не было большой вывески, заметной издалека. Мне хотелось посидеть за столом, где когда-то сидел Ненад со своим отцом.

Когда я вошла, звякнул колокольчик. Меня никто не встретил. Ресторан был пуст, царил полумрак. Я разглядела на стене старый герб Королевства Югославия и надпись: «Само слога Србина спасава» [2] «Только согласие сербов спасает» (серб.) [национальный девиз] . Еще было бесчисленное множество фотографий известных певцов, выступавших здесь, и просто посетителей. Мой взгляд остановился на фотографии Радомира и Ненада. Неожиданно, словно дух, ниоткуда возник хозяин, Миомир, – худой, небритый, сморщенный. Годы взяли свое. Старик ходил неверным шагом, опираясь на палку. Руки его дрожали.

– Добро пожаловать, – промолвил он почти со слезами. – Все меняется, – печально бормотал он. – Я закрываю ресторан. Новые переселенцы, да и дети старожилов не интересуются нашей музыкой. Пока они молоды, их больше занимают дискотеки и кафе, там они убивают время. У них нет связей ни с родиной, ни с моралью родителей. Мир перевернулся, умер стыд, родился «господин доллар». В эту страну со всех концов света прибывают ветрогоны, мошенники, сторожа утраченной юности. Мы защищали ее достоинство, а эти отнимают у нее душу. Одни мечтают разбогатеть, другие – прославиться, думают, что станут знаменитыми фотомоделями или кинозвездами.

Этим пришельцам не нужны наша музыка и обычаи, они не любят нашей пищи. Они вообще не принадлежат никакой стране. Голливуд для них Мекка – не святыня веры, а храм денег, мерило славы, успеха, поражения. Этому цирку не стоит удивляться: здесь и люди, и мораль – голливудские. И политика, и музыка, и еда. С давних пор. И все-таки последнее время есть изменения к лучшему. Многие наши молодые возвращаются в церковь – во всяком случае, те, кто бывает на родине. Сербы из Боснии, Косова и Метохии, Краины, Славонии, Далмации и Хорватии, бежавшие от резни во время последней войны, похожи на нас – какими мы были, когда приехали сюда.

Больше всего этих несчастных прибыло после 1995 года, когда якобы прекратилась война против сербов.

Я уже стар. Возьму деньги, что скопил за эти годы, и вернусь к себе в Косово, если мы его еще не потеряем. Потеря Косова означала бы самоубийство, точнее – убийство, уничтожение основы нашей священной земли теми, кто хочет гибели православия. Радомир, мой лучший, единственный друг – я звал его побратимом, – слава Богу, не дожил до этого. Он не увидит сожженных, разрушенных монастырей, не услышит чужой речи в своей округе. Мы ведь были родом из одного села. Пили воду из одного родника, который веками давал жизнь реке Быстрице. Я любил его сестру, мы вместе воевали, были в германском плену…

Почему вы к нам зашли? Теперь сюда редко наведываются гости. Вы долго смотрели на фотографию моего друга и его сына Ненада – я заметил. Вот за этим столом они сидели почти каждый вечер. Та же скатерть на столе, та же пепельница. Скатерть всегда чистая, накрахмаленная, как белые рубашки Радомира. С тех пор как он умер, а Ненад уехал, я никому не разрешаю сюда садиться. Видите надпись: «Стол забронирован для капитана Королевской армии, раненного при защите Югославии от нацистов, моего побратима Радомира». Ах, удивительное прошлое – счастливое и горькое… Ради этого стоило жить!

Мы пили кофе и долго разговаривали. Не замечая, как идет время. А может, время остановилось, чтобы лучше разглядеть нас – два необычных создания: одно из нынешнего века, другое – из мира, которого больше нет. Голос хозяина звучал нереально. Осталось лишь его желание – реальное и чистое, а сам он превратился в призрак, прозрачную фреску на стене – только в голос:

– Прежде чем вы уйдете, давайте прочтем вместе «Отче наш». За наши души, за души умерших, за родину, за Косово и Метохию – сердце и душу сербского православия. Да хранит его Всемогущий!..

Больше я не вернулась в тот город.

Дойна Галич-Барр – сербская писательница и художница. Родилась в Бухаресте, выросла в Белграде. Жила в Париже, затем в Чикаго. Врач-невропатолог и психиатр. Специалист по лечению детской психопатологии методами искусства. Была директором психиатрической клиники для детей и взрослых в Чикаго. Много лет преподавала в университете штата Иллинойс, вела программы на телевидении и колонку в газете. Имеет частную психотерапевтическую практику в городе Джольет (Иллинойс). Автор романов, опубликованных на языке оригинала и в английском переводе: «Безликие ангелы» (2004; 2005), «Синий голубь» (2005; 2006), «Колокола и ветер» (2006; 2007), «Анна Ли» (2007), «Игра в кегли» (2008), «Дом разбитых зеркал» (2008). Лауреат ряда премий, в том числе премии белградской Академии Иво Андрича (2007).

От серб. УДБА [Управление государственной безопасности].

«Только согласие сербов спасает» (серб.) [национальный девиз]