Дойна Галич-Барр - Колокола и ветер

При последней встрече я видела у нее букет крупных белых лилий – такие растут в Эфиопии. Букет стоял на рояле, рядом с вазой, где был базилик. Увидев, как я удивлена, хотя я ничего не спросила, она сказала: «Я всегда получаю цветы с базиликом. Это священный цветок богослужения, печали и радости. Он напоминает нам , что вся красота природы есть дар Божий».

Она слушала концерт для виолончели великого французского оперного композитора конца XIX века – Эдуарда Пало. Это была вторая заметная перемена, которую мы не обсуждали. Она сказала мне, что имела честь познакомиться с лучшим в мире виолончелистом Йо-Йо Ма. Я купила все диски с его записями. Однажды мы просидели весь вечер почти неподвижно, наслаждаясь игрой виртуоза виолончели. Когда отзвучали последние аккорды, она сказала, как бы про себя:

– Должно быть, ионе трансе, когда играет без нот. Глаза у него всегда полузакрыты. Как будто он не замечает слушателей, которые его боготворят.

Кто приводит в действие эти виртуозные пальцы, кто управляет ими в их вибрации? Это отличает его от других музыкантов. Лицо его спокойно. Только когда аплодисменты возвращают его из этого транса, он улыбается и скромно кланяется.

Дорогая Дельта, помнишь, во время недавней встречи в Аддис-Абебе я сказала тебе:

– Каким был бы мир, если бы большинство людей ощущало жажду мистического постижения Небесного Дарителя… Он дает такую возможность всем, но лишь немногие в один век могут ощутить струение Святого Духа и наших душ сквозь его силу. Это выпадает только нам, художникам, когда мы создаем произведения искусства.

Мы молимся, ибо молитвой касаемся неба – сферы высшего порядка и непостижимого совершенства. Это готовит нас к возвращению туда, откуда началась наша жизнь. Вечный дом Святости, звук ветра, звон колоколов дают мне определение Красоты и Счастья. Психика – посредник, она меняется, благодаря чему возможно новое, оригинальное, полное фантазии, тонкое творчество. Успокаивается потрясенное сердце одиночества, некогда бежавшее в мир, которому оно отдало всю свою любовь и надежду павшей души, взыскующей спасения. Не всюду ли вокруг нас те, кто воспламенил любовь сокровенных иллюзий и тайн?

Никто не любит одиночества, на которое обречен. У каждого есть слушатель, видимый и незримый, земной и небесный, реальный и нереальный. Это может быть живое существо, звук, краска и ветер, слово, полное жизни, и пролетающее облако, дорогой нам цветок, парящий без крыльев осенний лист, молодая луна, от которой мы ждем исполнения желаний, дерево со своей тенью. Возможно, этот слушатель – воспоминание о тех, кого мы любили и забыли, мистическая духовная связь с их душами, которые нас посещают во сне и наяву, в экстатическом переживании жизни и когда мы смотрим на иконы и фрески великих мастеров. Их души – в античных изваяниях Венеры, чье сердце никогда не стареет, в классической музыке, в лазурном звуке ритмично набегающих волн моря, в снежинке, пляшущей на ветру, в кресте, что дала нам мать при крещении, в темно-синих глазах друга детства, которые всегда с нами, ибо несут в себе свет невинности.

Да, моя дорогая Дельта, если тебе нужен осознанный – и неосознанный – ответ: у всех нас есть Слушатель. Единственный СЛУШАТЕЛЬ, постоянный, самый надежный, тот, кто всегда с тобой, кто поддерживает тебя своим благородным укором. Это Христос со святителями и ангелами. Всегда обращайся к нему и к ним. Получишь ответ и прочное успокоение. А теперь спой свою новую православную песнь – божественным своим голосом, и обе возблагодарим Бога за то, что мы встретились. Эта судьбой назначенная встреча и твое крещение помогли рождению в тебе композитора. Есть причина тому, что ты сочиняешь реквиемы.

Ты первая женщина, которую Бог одарил этим талантом. Твои слушатели – земные люди , а музыка для усопших – музыка небесная. Она посвящена воскресшему Христу и твоим родителям, с которыми ты бессознательно общаешься. Эта музыка всех трогает, всем понятна – ибо мы все пережили утрату близких и молимся за них. Ты молишься звуком инструментов и голосами певцов, один из которых – твой.

Тут мы похожи, ведь и мой интерес к византийской живописи вырос из боли, которую я испытала, потеряв друга детства, первого моего настоящего друга. Ты собираешься раздать женским монастырям наследство, полученное от отца. Это справедливо. Ты уже начала ремонтировать дорогу в один из них. Строятся новая музыкальная и художественная школы. Ты пригласила эфиопских преподавателей музыки, говорящих по-итальянски, чтобы они передали ученикам опыт европейской церковной музыки. Сейчас они учат английский и французский, чтобы напомнить протестантам и римокатоликам о раннем христианстве, сохранившемся в этом – диком для них – краю. Удивительно было слушать оркестр мандолин. Эта музыка вселила радость в глаза эфиопских детей. Они одарены врожденным чувством ритма природы, о которой печется Всемогущий, даря духовное богатство всем беднякам земли. Подумай, сколько талантов в этом доселе неизвестном месте проявится благодаря твоей помощи!

Возле монастыря – и приют воспоминаний, место скорби, где все мы порой встречаемся и в беседе и молитвах высказываем свои судьбы. Здесь покоятся и твои родители, которых ты не забыла. Земля всюду одна, и ничто не мешает тому, чтоб ты молитвенно поминала их, погребенных в Эфиопии. Земля всюду одна, запомни, и не важно, что ты не похоронила их там , где живешь, в Италии. И когда ты состаришься, когда больше не сможешь посещать их вечный дом в Эфиопии, пусть это тебя не печалит, ибо ты пребудешь с ними в духе, а дух не ограничен местом земного праха.

Но здесь – и земля, на которой живут обычные люди, простые, одаренные, преданные друг другу и вере в божественный смысл. Здесь проблемы решаются рокотом святых колоколов, пением и православной молитвой. Легкий ветерок уносит небесные звуки по ущелью в ночь, освещенную звездами. Тысячи космических лампад своим светом не разгоняют тьму, но напоминают нам, что здесь, в этом малом – по сравнению с миром – пространстве верующие дарят друг другу помощь и поддержку, в отличие от остального мира, где люди грубы и равнодушны к потребностям других. Цивилизация атомной техники произвела аморальных людей, исповедующих этику каменного века. Нравственность православия – единственное, что может облагородить человека, может из всякого, даже самого ничтожного, сделать героя, неустрашимого и непоколебимого борца за любовь, истину и достоинство.

Вечность и красота пребывают в колыбели неба, они сотканы из любви, которая есть суть Создателя. Неугасимый свет молитвы – единственного языка, достойного человека, а не двуногого , – это и наша судьба. Если мы услышим послание вечности и красоты, видимое и незримое, записанное во всем, что нас окружает, тогда и мы, слабые и греховные, познаем преображающую любовь.