Сергей Шустов - Бах

Упомянем здесь лишь две приметы, подтверждающие вышевысказанную мысль. Если залезть в недра Интернета и поинтересоваться электронными ресурсами, связанными с именем Баха, то можно обнаружить целый океан таковых — от крупнейших порталов типа Американского баховского общества или сайта баховских кантат (с полным набором и текстов почти на всех языках Земли, и версий, принадлежащих придирчивому перу Мастера) до небольших форумов, где «обсуждаются» простыми слушателями музыкальные новинки и узкоспециальных сайтов, принадлежащих оркестрам, коллективам, консерваториям и филармониям. Часть подобных ресурсов представлена в конце книги, в отдельной Главке.

Вторая яркая примета небывалой ныне «публичности» Баха — широкий спектр всевозможных фестивалей и проектов, посвященных ему и его творениям. Некоторые фестивали действуют на постоянной основе, став уже международными и традиционными (например, в Лейпциге, Гейдельберге, Портленде, Сиднее, Твери, Сумах и т.д.), другие организуются «спонтанно», под даты и юбилеи (например, в Москве в год 330-летия со дня рождения — проект «BWV-2015»). Особенно славится такими проектами Америка — первый баховский фестиваль там был организован еще в 1900 году, в Вифлееме, штат Пенсильвания. Сейчас весьма знамениты Орегонский фестиваль Баха, Калифорнийский (в городке Кармел), Флоридский (в Роллинс-колледже).

………

В веке XX уже четко оформилось, по крайней мере, три главных направления дальнейшего развития музыки Баха. Это касается как её исполнения, так и чисто теоретических исследований, «обслуживающих» каждое направление.

Первое — аутентизм. О нем мы уже писали. Сторонники этого течения яро отстаивали и отстаивают право баховской музыки быть исполненной «только так, как она исполнялась автором и при его жизни». Им не мешало в этой идейной вере ничто, даже констатация тех фактов, что во времена Баха просто не было возможностей (но, вероятно, не ЖЕЛАНИЙ!) исполнять как-либо «по-другому». Бах обходился ровно тем, что было у него под рукой, но это отнюдь не означало, что он бы не решился, как признанный экспериментатор, на «усовершенствование, развертывание, расширение» возможностей исполнения, будь у него на это иные возможности. У Моцарта уже было гораздо больше «потенциала» собрать оркестры и хоры…, а наш Бах же вынужден был довольствоваться при исполнении своих кантат и Страстей, имея всего восемь мальчишеских голосов… Впрочем, конечно же, аутентизм как течение очень важен — ведь он позволяет бережно сохранить те милые черты эпохи, штрихи подлинного барокко…

«Во времена Баха не было таких больших хоров и оркестров, как, например, во времена Брамса, и даже наиболее масштабные его произведения, такие как месса си минор и пассионы, не предполагают исполнение большими коллективами. Кроме того, в некоторых камерных произведениях Баха вообще не указана инструментовка, поэтому сегодня известны очень разные версии исполнения одних и тех же произведений. В органных произведениях Бах почти никогда не указывал регистровку и смену мануалов. Из струнных клавишных инструментов Бах предпочитал клавикорд. Он встречался с Зильберманом и обсуждал с ним устройство его нового инструмента, внеся вклад в создание современного фортепиано. Музыка Баха для одних инструментов часто перекладывалась для других, например, Бузони переложил органную токкату и фугу ре минор и некоторые другие произведения для фортепиано, а лютневые прелюдии имеют транскрипции и для скрипки, и для гитары…»

Второе направление — инструментально-техническое «осовременивание» Баха, придание его музыке той мощи и размаха, которое способны придать современные средства исполнения (как в инструментальном плане, так и в плане методов, техники, акустики залов и всего прочего). Тут, конечно же, учитывается «иной» слушатель, выросший и эволюционировавший в иной музыкальной среде, насыщенной воспроизводящими девайсами и модерновым «звукосодержанием». Даже переход с клавесина на фортепиано для ярого сторонника аутентизма выглядит святотатством. А вот для иного слушателя массовые переложения и транскрипции, «облегченные» или, напротив, «утяжеленные» версии баховской музыки способны пробиться к сердцу. Разве это плохо? Даже органы баховской поры не сравнятся сейчас по широте возможностей с современными «королями инструментов на электронно-цифровой основе» … А как исполнять Мессу, например? Достаточно ли там восьми мальчишеских голосов?

Наконец, третье направление — это еще более смелое движение в сторону современности. Это аранжировки в стилях, никоим, казалось бы, образом не подходящих к баховской музыке. Нью-эйдж, рок, классический джаз, электронная музыка… Жак Лусье, Джоэл Шпигельман, Иэн Андерсон, Венди Карлос… Обработки на синтезаторе. На рок-гитарах. И даже на наборе стеклянных стаканов и пустых бутылках! Имеет ли всё это право на существование? Решать, конечно же, слушателям. Но, сразу признаемся, — и это востребовано! Значит, — имеет… Быть может, это будет первый шаг у некоторых слушателей к пробуждению интереса к Вечной музыке.

………..

Бесконечна ли музыка? Нужно ли для каждого поколения писать новую музыку и нужно ли каждому новому поколению слушать музыку иную, отличную от прежней?

Исследования с помощью компьютерного моделирования убедительно показали, что «мелодии европейской интонационной традиции» (проще говоря, — музыка, наиболее привычная слуху среднестатистического европеоида) закончились давным-давно. Возможно, что уже в начале 90-х годов. То, что говорил композитор Раймонд Паулс в том смысле, что «Бах на пятьсот лет вперед всех будущих композиторов обокрал», оказалось доказанным с помощью специальных программ.

Мощнейший интернет-ресурс Gracenote — крупнейшая база электронных данных музыки — содержит информацию о примерно 130 миллионах песен и мелодий всей планеты. Подсчитано, что для того, чтобы их все прослушать, нужно почти полторы тысячи лет! Так вот: чем ближе мелодии находятся к нашему времени, то есть к настоящему, тем больше в них звучит процент «повторной» музыки. То есть мы с вами слушаем в основном не новую музыку, а ремиксы, аранжировки и «реинкарнации» старых, уже, возможно, порой крепко позабытых мотивов. При желании ухо знатока и тонкого меломана способно уловить «баховские черты» буквально в любой европейской музыке. Он, старый мастер, словно растворен уже в ней в некоем неизбежном проценте. Как неудалимая составная доля живительной воды — в любом земном растворе.

Таким образом, музыка (как вполне материальная субстанция, составленная из конкретных и неизменных нот, а также вполне конечного числа гармонично звучащих их сочетаний-аккордов) может рассматриваться как конечный, истощаемый ресурс. Которому рано или поздно наступит финал. Истощение. Мы будем неизбежно повторяться. Или будем улавливать знакомые, ранее уже слышанные «черты» в музыкальных блюдах, которыми нас будут потчевать как новыми.