Сергей Шустов - Бах

Говорят, что искусство вечно. Что оно, настоящее искусство, поднимает вечные вопросы. Общечеловеческие, так сказать. «Мона Лиза» принадлежит всем. И ее улыбка одинаково «непонятна» эскимосу, японцу и англичанину. Допустим все это. Тогда тем более не ясен ответ на те вопросы, которые мы только что задали. Вновь создающий мало что уже сможет добавить в сокровищницу…

Говорят, что человек как личность весьма разнообразен. В нем много всего понамешано и распределено странным образом. Поэтому самовыражение каждого — индивидуально. Каждому есть что сказать о своем внутреннем мире. И в этих высказываниях обязательно будет присутствовать элемент новизны! Есть, чем вновь весь мир удивить!

Допустим и это.

Наконец, говорят, что человек просто не может обойтись без самовыражения. В искусстве — в том числе. И — прежде всего. Он, втайне благоговея перед титанами и гигантами, творившими до него, тем не менее ничего с собой поделать не может. И тоже «выдает на гора». Потребность у него такая.

Кстати, об этой проблеме находим интересные мысли у Льва Толстого. Он, словно обращаясь к начинающему литератору, говорил: пишите и обнародуйте, а затем уж мучайтесь угрызениями совести и комплексом неполноценности. Как это до боли знакомо!

…

Но вернемся к Баху. Каков был тот музыкальный вакуум, в котором он творил? Что знал он о музыке композиторов-современников? Слышал ли он исполнение ораторий Генделя? Концертов Вивальди? Да. По-видимому, Бах был в курсе. И уж абсолютно точно он знал всех более-менее причисляющих себя или причисленных людской молвой к композиторскому клану соотечественников — Телеманна, Цахау, Букстехуде, Пахельбеля, Рейнкена, Зеленку, Кунау, Гассе, Хайнихена… Многих гораздо более успешных, заметим, нежели он. Подвизавшихся на композиторском поприще с результатами, весьма благосклонно (чаще даже восторженно!) оцененными современниками. Как относился он к ним? Завидовал их славе? Размышлял, почему все-таки она обходила стороной его?

Нет, по свидетельству всех доступных нам источников, Бах просто проявлял человеческий интерес к любой музыке, а к музыке современников — особенно. Он, похоже, не воспринимал такое сложное и виртуальное понятие как «слава» серьезно. Зато музыка была для него главной реальностью этого мира. Ощутимой. Значимой. Заслоняющей все остальное. Точнее, на ее фоне все остальное было не так уж важно! И он уважал всех, кто пытался ее сочинять. Не известно ни одной критической нападки Баха на чужую музыку! Зато известна масса баховских обработок чужих музыкальных произведений, красноречиво говорящая о том, как тянуло Баха к любому проблеску таланта, к любому музыкальному открытию!

Как у всякого человека, а уж тем более такого, который слышал «звуки небес», у Баха были свои музыкальные пристрастия. Он боготворил северонемецкую органную школу Дитриха Букстехуде и посмеивался над итальянизированной оперой, насаждаемой в Дрездене Адольфом Гассе. «Дрезденские песенки», — как иронично отзывался о ней Иоганн Себастьян…

…..

Пишут, что Бах никогда не сочинял, сидя у клавесина. Он писал музыку прямо за столом, поскольку она звучала у него в голове, — и совершенно не было необходимости проверять себя инструментом. Музыковеды говорят о подобных талантах, что «они руководствуются при сочинительстве внутренним слухом». Пишут также, что Бах будто бы даже посмеивался над теми композиторами, которые сочиняли «за пюпитром». И не позволял поступать подобным образом своим подрастающим сыновьям. Пробующим свои силы «в композиции».

Этому можно легко поверить, так как большинство своих грандиозных сочинений Бах исполнить просто физически не мог. И они оставались законсервированными на бумаге с самого начала их сотворения. Многие из них так и остались звучать в голове их создателя, никогда не слышанные остальными современниками.

А теперь представим сегодняшнего композитора, пишущего музыку в отрыве от инструмента. Представили? Я — с трудом. В лучшем случае он может кое-как «обрисовать» себе «в общих чертах» где-нибудь за столиком в летнем кафе несложную тему и — быстрее нести ее домой, «пока не расплескалась», чтобы там проверить все «на клавишах»! Скорее всего, дома, кроме инструмента, вокруг сочинителя будет размещена в живописном беспорядке еще куча всяческих технических приспособлений и финтифлюшек — цифровые диктофоны, микшеры, стереонаушники, выходы на компьютер (с синтезатора, система MIDI)…

Бах накладывал одну тему на другую, следом — третью и более. Так рождались фуги, мотеты, каноны. Полифонический «многослойный пирог» было не так-то просто испечь! И сейчас мы изумляемся даже этой чисто технической способности Баха: слышать каждый голос в общем многоголосии.

Говорят, что эта способность исчезла с приходом классицизма в музыке. Так, как «музыкально мыслил» Бах, не умел никто в его время. А уж тем более — после…

…..

А вот мнение, между прочим, обычного нынешнего слушателя об авторских притязаниях:

«…Еще эти наши бездарные современники смеют пищать о каких-то авторских правах на свои убогие поделки! Посмотрите, что творится — гениальные произведения классиков суют буквально во все дыры, чуть ли не на трансляции игр в покер, и это считается нормальным! Но стоит повторить три ноты мелодии нынешней поп-звезды, — и все суды встанут на уши, спасая миллиграммы ее таланта!».

Неужели так сильно изменился наш мир, что технические детали и девайсы, шелуха юридических и правовых отношений, копирайты и программы по плагиату заслонили собой всю сердцевину бытия человечества — само искусство, которому они призваны служить, встали на первое место вместо него самого — и окончательно пустили красоту и истину под откос?

…..

Нужно представить, каково было Баху (как, впрочем, многим его современникам) физически творить музыку, не имея всего того технического оснащения, которым пользуемся мы! Впрочем, мы-то про это оснащение знаем. А Бах и его современники — не знали. Это примерно так же, как представлять (что нам проще и реальнее) ту недалеко ушедшую от нас эпоху, когда люди существовали еще без мобильных телефонов. Посмотрите, — говорят нам биографы и знатоки той эпохи, — что имел под рукой этот гений?! Жалкую горстку оборванных, полуголодных школяров, с которыми он был вынужден разучивать свои грандиозные хоры из Страстей и кантат! А оркестры?! Разве обладали они теми мощью и подготовленностью, которыми обладают знаменитые оркестры современности?! А бедные копиисты? Да даже размножить партитуру, чтобы каждому хористу вручить листок для слаженного пения — и то проблема! Скольким людям нужно прилежно и внимательно трудиться, чтобы не наделать ошибок! Сколько времени следует затратить?! Да даже нотную бумагу достать! Часто — самому композитору приходилось ее линовать…