Наталья Богатырёва - Из породы огненных псов

Тяжело существование помойной живности! На её долю выпадает самая неподходящая, жёсткая и несвежая еда. Но есть в ужасном помоечном рационе и свои положительные стороны: от него собаки становятся более неприхотливыми и жизнестойкими. Так, в отличие от Кристы, с младенчества избалованной мясом, печёнкой и добротным сухокормом, малышка ничего кроме жалких костяных объедков не знала. И потому её желудок изначально был приспособлен к кускам с помойки. Лучше это было или хуже, но росла она в тех условиях, какие предоставила жизнь, и от нутряных болей, мучивших Кристу, покуда была избавлена. Конечно, щенячий недокорм в будущем неизбежно отразился бы на здоровье собаки, но теперь давал ей лучшую, чем у матери, адаптацию к тяжёлым условиям их жалкого существования.

В тот роковой осенний вечер они обе копошились у наполненных отходами ящиков. Вокруг всё было спокойно, конвейер работал, и животины уже начинали ощущать первую приятную сытость, когда процесс трапезы был нарушен незваными гостями. Поначалу Криста унюхала запах спиртного. Она подумала было, что недалеко от мусорки куролесят припозднившиеся местные выпивохи, как нередко случалось в лесхозе.

Запах алкоголя Криста выделяла среди прочих запахов моментально, эта душная гадость была собаке ненавистна ещё с эпохи своей домашности, так как была связана с противным поведением хозяина. Наклюкавшись, папаша начинал заниматься мелким гнусным террором. Он больно трепал Кристу за уши, кричал на неё, заставляя выполнять непонятные команды. А когда она их не выполняла, так как не понимала, что от неё требуется — пинал животное. Если бы он просто бил её, она переносила бы всё безропотно — историей в её породу была заложена привычка терпеть боль. Но как представительнице такого гордого рода вынести оскорбительное обращение с собой? Она остро чувствовала незаслуженную обиду и затаивала на хозяина злобу. Чем дальше, тем это чувство росло всё больше, и всё глубже она старалась его прятать.

Ох уж эти затаённые собачьи обиды! Но перед тобой, дружок, я чист — на твою долю обид приходилось совсем не много — в нашей семье очень уважали и любили тебя. Мы старались в прямом смысле слова относиться к тебе по-человечески, то есть так, как относятся к подрастающим ребятишкам: в меру строго, но с предельным почтением к твоей личности.

А ведь часто бывает совсем по-другому. Люди даже представить себе не могут, как терзают они чистую душу своих меньших братьев. Собак обмануть невозможно — они всегда правильно угадывают, с добром или злом, снисходительностью или с презрением относятся к ним существа человеческого клана. Псы служат людям верой и правдой, но в ответ кроме плошки каши и косточки всегда ждут уважения, любви и доверия. А обманутые собачьи ожидания — вещь опасная, так как обязательно приходит момент, когда обиду сдерживать уже нет никакой возможности, она прорывается наружу и настаёт час мщения. Вот и для Кристы уже наступил один такой момент, и она вцепилась в папашину руку, поднявшуюся на последнего её щенка, её Жульку.

Учуявшая перегар Криста заняла хотя и оборонительную, но пока выжидательную позицию — авось пронесёт пьяньчужек мимо её столовой. Почти беззвучным свистом дав Жульке команду затаиться, она и сама превратилась в воплощение неподвижности. Так, окаменев и задерживая дыхание, стояла корсиканка в тени мерзостных баков, пока, кроме присутствия ненавистного винного духа, не осознала и другое, совершенно опрокидывающее обстоятельство. Криста вдруг с ужасом поняла, что один из троих нетрезвых людей, приближающихся к помойке, — её хозяин. Бывший хозяин, перешедший в своих издевательствах над ней черту собачьего терпения. Криста остро вспомнила страшный миг у ведра, и всё её существо вновь пронзила дикая неуправляемая злоба. Он, этот убийца, снова пришёл, чтобы лишить жизни её единственного оставшегося в живых ребёнка, уничтожить маленький пушистый комочек, инстинктивно притаившийся здесь, рядом! И так же, как когда-то на даче, она, повинуясь материнскому инстинкту, решила защищать своё дитя всем существом со всей своей собачьей беззаветностью.

И всё же полученное воспитание и благородные гены приспешников Александра Македонского не позволили ей безоглядно кинуться в атаку, не предупреждая врага. Сначала она негромко, но очень отчётливо и грозно рыкнула — авось уберутся гости незваные подобру-поздорову. Но те на предупреждающий сигнал не отреагировали и продолжали, вихляясь, двигаться в сторону её укрытия. Значит, всё идет к тому, как она и рассудила: они пришли за её щенком. Значит, снова схватка!?.

Тут-то огромная собака в голос зарычала и вышла навстречу своему врагу, бывшему когда-то самым главным человеком в её жизни. Хозяин, шедший вместе с каким-то плюгавеньким дядькой, притормозил, а потом совсем уж невразумительно начал размахивать руками. Криста не понимала, что означает это мельтешенье, но чутье ей подсказывало, что хозяин опасен, и нужно защищаться в нападении. Она уже взмывала в прыжке, чтобы вцепиться в эти пляшущие руки, как в грудь ударило острым, ночь сделалась ослепительной, и…

…Что может чувствовать крохотное существо десяти недель от роду в непроглядности осеннего вечера, когда его сначала оглушает незнакомо-свирепый мамин рык, потом раздаются какие-то враждебные визгливые звуки, гром, какой слышен во время грозы, и, наконец, всё мертвенно стихает? Жулька, вместе с Кристой явившаяся на этот злополучный ужин, в первые минуты тишины в силу своего малолетства испытывала лишь опасливое и недоуменное любопытство: что же там такое произошло? Но с момента прекращения ужасной какофонии прошло достаточно времени, а всё не слышно было ни тихого знакомого посвистывания, которым родительница отдавала команды, ни пофыркивания, с которым та обследовала ящики. Вообще никаких звуков не доносилось с той стороны, куда ушла Криста, дав знак детёнышу затаиться и замолкнуть. Только затихали удаляющиеся вопли существ, недавно здесь присутствовавших.

Однако очень скоро естественное любопытство начало сменяться тревогой. Обострённым своим щенячьим нюхом Жулька ощущала близкое присутствие мамки, но что-то в этой картине запахов становилось не так, делаясь всё более непонятным и пугающим. За считанные недели своего пребывания на белом свете Жулька успела научиться от матери многим премудростям. Каждый раз, оставляя подрастающую собачушку одну в логове, Криста особыми движениями и тихим ласковым посвистом объясняла ей: сиди смирно, не привлекай чужих, не выходи наружу, я скоро вернусь. И непоседливая Жулька терпеливо затаивалась, не выходила и не привлекала. Потому что весь мир за исключением их тёмного логова и родного бока, набухшего молочком, казался ей хотя и манящим, но одновременно чужим и неведомым.