Денис Горелов - Игра в пустяки, или «Золото Маккены» и еще 97 советских фильмов иностранного проката

«Капкан» стал заключительной частью трилогии о становлении народовластия в валашском крае. Первые две, «Заговор» и «Долог путь до Типперери», у нас не шли: послефашистская буча в странах народной демократии была столь мутной, что ее предпочитали всуе не поминать; коммунисты победили – и ладно. Красная Армия, сделав крюк по Черноморью, ушла на северо-запад, перекрасившиеся румынские военные двинули за ней на Венгрию (у них старые счеты), монарха Михая I, сдавшего нам страну за орден Победы, прозвали «королем-комсомольцем», портреты развесили, но слушаться не спешили. Тем временем в тылу шло такое самочинное рубилово красных, черных и синих-татуированных, какого мы не видали аж с безвластия середины 1917 года. Железная гвардия – фашистский фрайкор – после трех лет правления перешла в подполье и пановала ночами, в правоохране партийные назначенцы блокировались с сыщиками старой школы, ценности текли за кордон либо питали беспорядки – вся эта азбука перемен знакома миру аж с Великой французской революции.

Кинематограф дублировал былое двоевластие. Серджиу Николаеску снимал франшизу об асе довоенного сыска комиссаре Тудоре Микловане. Маноле Маркус делал серию о новобранце с партбилетом комиссаре Михае Романе. Со временем, как и в жизни, комиссарам суждено было сойтись, чтоб застыть твердыней народного правопорядка (не слишком надежной – судя по успешному заговору свиты против Чаушеску в декабре-90; зато легенда, как водится, выдалась на века). «Закончим в следующий раз», – торопились в горы не ожидавшие отпора негодяи. «Следующего раза не будет», – цедил в дверях товарищ с автоматом.

В минуту большого разбоя он, матерый вчерашний нелегал, снова оказался в родной стихии. Гостей сгубила страсть к публичности и показательным акциям – ловкий убийца на мягких подошвах скользил по городу, оставляя за спиной новые туши с опорожненными подсумками. В финале последний из мятежников бессильно сползал по каменистому склону в лапы армейского патруля, карабкался и сползал, как в отлично знакомой авторам индейской классике.

Индивидуализмом, шляпой, жилеткой герой, конечно, восходил к архетипическому «Ровно в полдень» Фреда Циннемана. Полностью отработать сюжет о шерифе, брошенном согражданами на съедение заезжим гастролерам, не позволила идея (народ, мол, всегда на стороне правды) – но воевать все равно пришлось одному.

Он справился.

Школа.

P.S. Жандарма-перевертыша, лично вешавшего секретаря местной ячейки, играл актер Стэнкулеску. Ту же фамилию носил генерал, приказавший стрелять в людей в Тимишоаре, а после казнивший за этот расстрел чету Чаушеску. Опасайтесь Стэнкулесок, румыны.

Румыния, 1968, в СССР – 1970. Columna.Реж. Мирча Дрэган. В ролях Ричард Джонсон, Антонелла Луальди, Иларион Чобану, Флорин Пьерсик. Прокатные данные отсутствуют.

Загнанный римлянами в горы царь даков Децебал делает харакири. Голову его отсылают в мешке в Рим, а сына берет в группу «бешеных» непокорившийся полевой командир Джерул. Тем временем просвещенный наместник Дакии Тиберий приживает с местной женой Андрадой сына Траяна, прародителя современных румын, названного в честь действующего римского императора. Нашествие неведомых дикарей в шкурах заставляет Джерула с Тиберием объединить войска. Так типа и родилась румынская нация.

От священной Римской империи остались одни румыны, что и из названия видно (слово roman в равной степени значит римлянина и румына). Сам господь велел им, тренеру «Спартака» Романцеву и брату во цеху Волобуеву клясться великим Римом, поступью легионов и алыми хитонами полубогов. Проследив генеалогию праотца руманештей Траяна к римскому папе (тьфу, не в этом смысле) и дакийской маме, дети Дуная конституировали свое первородство на Балканах и право снимать гимны огню, мечу, камню и штандарту. Имей родство со златоордынцами хоть какой-то понт, мы с тем же успехом могли возвести свой род к Чингисхану, а украинцы, скажем, – к Фридриху Великому.

Ибо в действительности исторический Траян был римским императором I века н. э., что прославился именно присоединением Дакии – победа над которой и ознаменовалась воздвижением в Риме памятной колонны, давшей название фильму (в нашем прокате о Траяновой колонне ни слова – публика думала, что тут подразумевается легион в походном строю).

Из одного допущения дальнего родства с завоевателем вырос весь субрегиональный жанр «мамалыга-пеплум» – окрашенный необычным для эпигонских поделок клокотанием крови. Мол, пришли, громыхая, легионы – и растворились среди местного населения. Заодно передав ему помыслы, навыки, дисциплину и масштаб – а туземная спесь и выя у нас и без того были. Финальная объединенная битва с какими-то совсем уж дикими гуннами (мы? турки?) напоминает альянс мохнатых эвоков и эллинов-джедаев против империи зла и вполне могла бы носить эпический титул «Рождение нации», кабы не одноименный фильм с тем же сюжетом, сделанный за 60 лет до того. Былые враги соединяются против совсем уж дремучей нечисти – чем не национальная идея? Вот так и насиживаются теплые места в партере, т. е. античной истории.

Руманешти, вот ваша плащаница.

Волобуев, вот ваш меч.

Что бы там ни шипели завистники.

Румыния, 1972. Cu mainile curate. Реж. Серджиу Николаеску. В ролях Иларион Чобану, Серджиу Николаеску, Георгиу Динике. Прокат в СССР – 1974 (27,6 млн чел.)

Апрель-45. Партия шлет в органы своего «смотрящего» Михая Романа. Властные манеры новичка коробят ветеранов, но греют командира спецбригады по борьбе с налетами Тудора Миклована. Жеглов и Шарапов румынского сыска начинают бомбить криминал по всему периметру Бухареста.

Оба в шляпах. Оба в лаковых штиблетах. Оба в жилетках с шелковой спиной и шлицем на копчике. Оба косят под Гэри Купера и считают его лучшим человеком всех времен (из советской версии этот диалог дальновидно изъят). Оба хороши в ближнем бою – но один чтит процессуальный кодекс, а второй – предупредительный выстрел в голову.

Снятый по заказу румынского МВД, фильм мыслился как передача сыскного ремесла от беспартийных профессионалов коммунистическим выдвиженцам. Фронтмен обреченного сословия Миклован в финале безоговорочно погибал – что позволило рисовать его образ не столь радужными красками, как в последующих фильмах серии. По крайней мере, слово «неподкупный», увлеченно брошенное авторами Википедии, было не из его лексикона: помимо близкого сердцу масс линчевания, начальник ОББ практиковал откровенные поборы с потерпевших на торжество закона. Наследник его ковбойской школы товарищ Роман выщелкивал из барабана покойного последний патрон, которым был недострелен босс боссов Семака, и шел размышлять о неисповедимых путях правосудия. Однако вечный спор шерифа с правоведом простирался много дальше одной картины, и Миклована было решено воскресить: в начале «Последнего патрона» гробокопатели нашли в его могиле только шляпу и кирпичи. Надгробие гласило: «Тудор Молдован». Авторы явно планировали панроманский эпос: если один герой зовется Романом, т. е. просто Румыном, его младший партнер должен быть Молдаванином (исторически великое княжество Румыния – альянс Молдавии и Валахии). Таким образом, неудивительно, что советские переводчики, разгадав умысел, внаглую переводили «Молдован» как «Миклован»: Молдавия была наша, и раскатывать на нее братскую губу румынским друзьям не следовало.