Сергей Минаев - Dyxless. Повесть о ненастоящем человеке

Я сгибаюсь пополам и тут же получаю мощнейший удар коленом по голове. В этот раз я уже падаю навзничь, раскинув руки. Последнее, что я помню, — это рабочий ботинок одного из бомжей и фразу:

— Колян, водка у него прольется, возьми бутылку…

Я прихожу в сознание в непривычном интерьере ментовской «шестерки». Я лежу, запрокинув голову на спинку переднего сиденья, рядом со мной сидит водитель в форме, а справа, около машины, стоят еще два мента и о чем-то разговаривают.

— О, очнулся клиент, кажется, — говорит один из них, а я, уже довольно четко соображающий, пытаюсь вспомнить, где именно и с чем меня приняли.

Перебирая события прошедших часов, я четко вспоминаю, что покинул «Шатер» и дошел до Чистопрудного бульвара совершенно пустой. Но спина, вспомнившая экспириенс недельной давности, у меня уже мокрая. Я пытаюсь пошевелить руками и обнаруживаю, что никаких наручников на меня не надели. Затем я верчу головой и вижу на заднем сиденье тех двух бомжей. Память возвращается. Спина постепенно высыхает.

— Нормально все? — спрашивает тот же мент. — Из машины выйти сможешь?

— Смогу, — отвечаю я и с облегчением вылезаю из машины. Воистину, битой собаке только плеть покажи. Это обо мне.

— Так, значит, тут такое дело, — продолжает он, — заявление писать будете?

— А надо? — вопрошаю я.

— Ну, вы посмотрите, чего пропало, какие повреждения имеете. Внешних я особо не наблюдаю. В общем, проверяйте карманы.

Я первым делом ощупываю часы. Убедившись, что «Breitling for Bentley» у меня на запястье, я, понимая, что все остальное мелочи, лезу в кошелек, нахожу на месте кредитные карточки и деньги, около двух сотен долларов рублями (их точное количество я, естественно, не помню), говорю, что у меня ничего не пропало. Затем трогаю себя за лицо, провожу под носом и смотрю на ладонь. Крови тоже нет.

— Ну, тогда как? Может, без заявления? — с надеждой в голосе спрашивает мент.

— Ребят, а у меня еще водка была, — зачем-то говорю я.

— Ну, ты даешь, командир, — подключается к разговору второй мент, до того не вступавший в беседу.

— Да нет, я без претензий, так просто. Выпить чего-то хочется.

Второй мент закуривает, и в тот момент, как он освещает свое лицо зажигалкой, я опознаю в нем того самого Пашу. Одного из троих принимавших меня на прошлой неделе с кокосом.

— Оп-па, — вырывается у меня, — а тебя уже перевести на новую работу успели? В ГНК больше не служишь?

— Ты, по ходу, обознался, мужик! — говорит он мне довольно злобно. — Мы знакомы?

Но ошибки быть не может. Слишком уж у меня хорошая память на лица. Да и он, видимо, вспомнил меня. Образумившись, я говорю:

— Да я, по ходу, обознался. Извините меня.

— Ну так что, инцидент исчерпан? — спрашивает меня первый мент. — Расстаемся?

— Да, все окей. Я бы только вот тому дятлу пизданул обратно, — говорю я, чувствуя подступающую агрессию.

— А вот это уже самосуд. И хулиганка, — назидательно говорит он.

— Да? Жалко. Ребят, а вы меня до дому не подбросите? — окончательно хамею я.

— Ты нас с такси не перепутал? — спрашивает Паша.

— А чего такого? Тут рядом, до конца проспекта Мира, я вам денег заплачу.

— Гражданин, ты края-то видишь, а? — продолжает он.

— Ну ладно, — покорно соглашаюсь я, — пойду я тогда, да?

— Да, можете быть свободны, — говорит первый мент.

Я разворачиваюсь и иду прочь. Потом что-то говорит мне, что я поступаю не совсем верно. Я достаю кошелек, беру оттуда пятьсот рублей на такси, вынимаю остальное и иду обратно к ментам.

— Что случилось? — спрашивает меня через открытое стекло водитель, который уже собирается трогаться.

— Мне бы вашего старшего, — говорю я.

Из машины выходит первый мент. Я подхожу к нему и протягиваю деньги. Он непонимающе смотрит то на меня, то на деньги.

— Берите, это вам, — говорю я.

Он с какой-то особенной осторожностью берет деньги и поспешно прячет их в карман.

— Спасибо, мужики, — говорю я.

И наверное, первый раз в своей жизни не вижу в определении «мужик» ничего пошлого.

Проснувшись в половине девятого утра, с раскалывающейся головой и тошнотворным привкусом в носоглотке, я первым делом звоню на работу и сказываюсь больным. Я заваливаюсь обратно в постель и пытаюсь уснуть, но мобильный периодически выдергивает меня в реальность голосами девушек, сослуживцев и даже каких-то клиентов.

В таком режиме я провожу два часа, то засыпая, то просыпаясь. Без десяти одиннадцать звонит Вадим:

— Привет, партнер!

— Здорово.

— Ты спишь, что ли?

— Пытаюсь, но никто не дает.

— Спи, брат, спи. Тебе нужно хорошо выспаться перед открытием.

— Ага, я постараюсь. Ты прилетел?

— Да. Только что. К двум часам поедем в клуб? Я вчера днем звонил Мише, договорились в обед там встретиться.

— Окей. Поедем, конечно.

— Ну ты скажи, ты волнуешься?

— Ну так… я спать хочу. У меня был трудный вечер.

— Какой у меня был вечер, я тебе расскажу при встрече. Ладно, спи, увидимся в два часа. Я поехал домой переодеваться.

— Давай, пока.

И по его голосу можно понять, как он горит и как он жаждет побыстрее попасть в СВОЙ клуб. Клуб, который сегодня откроется и сделает нас знаменитыми в одночасье и который, честно говоря, мне отчего-то трудно назвать своим. Я валяюсь еще минут сорок, но уже с отключенным телефоном, затем иду в ванную, тщательно осматриваю свое лицо в зеркале, пытаясь найти следы вчерашнего столкновения с бомжами, но не нахожу их. У меня на удивление крепкое лицо. Вот бы такое здоровье, что ли?

В половине первого я сижу на своей кухне, пью кофе, курю сигарету и почему-то совершенно не хочу никуда ехать. Я испытываю полнейшую апатию к происходящему. И еще мне очень хочется спать. Тем не менее я допиваю кофе и заставляю себя идти одеваться.

На Мясницкую мы приезжаем практически одновременно. Вадим выходит из машины с серым лицом, на ходу жмет мне руку и показывает куда-то вверх, над моей головой.

— Чего случилось, старик?

— Вывеска.

— Где вывеска?

— Они не повесили вывеску. Ты знаешь, я им звонил с утра четыре раза, они недоступны. Там принимают мобильные телефоны? Не помнишь? По-моему, там проблемы со связью. Да, да, я помню, что не мог набрать номер, там же подвал. — Вадим нервничает, и я, подчиняясь общему порыву, также начинаю нервничать.

— Послушай, — говорю я, — чего гадать? Мы сейчас зайдем и все выясним. Они, наверное, там все полируют, смотрят детали. Все в запарке. Или телефоны сели, или действительно связь там плохая.