Сергей Минаев - Dyxless. Повесть о ненастоящем человеке

Я приседаю рядом, обнимаю его за плечи и пытаюсь каким-то образом вернуть его в реальность, говоря ему веселым голосом всю эту откровенную ерунду, хотя мне ни капли не смешно, более того, в горле стоит комок и хочется плакать от обиды. Но я понимаю, что один из нас двоих должен излучать позитив, чтобы окончательно не свалиться в депрессию. Кто-то же должен включить голову и включить обоих обратно в Сеть?

— Да ничего ты не придумаешь, — говорит Вадим, скидывает мою руку и встает. — НИЧЕГО ТЫ НЕ ПРИДУМАЕШЬ, ПОНЯЛ?

— Это почему же я не придумаю? — Я стараюсь говорить как можно более спокойно и жизнерадостно. — Мы сейчас с тобой сядем и ВМЕСТЕ что-то придумаем.

— Мы с тобой сейчас не сядем, — Вадим начинает орать на меня, — не сядем мы с тобой никуда, понял?! Потому что нас подставили, кинули, развели как лохов, так тебе понятнее?! И никто ничего не придумает. Они уже все за нас придумали, эти твои знакомые. Всю схему, когда путали нас на это фуфло, эти твои пиздатые знакомые.

— Они такие же мои, как и твои, Вадим. Или ты с Мишей тут не ходил по стройке? Или тебе не показывали дизайн? Или ты вообще тут не был, а?

— Был. Был. К сожалению. К очень большому, блядь, сожалению. Вместе с тобой был. И тогда мы все это вместе придумали, а теперь мы в полном говне. И ничего не можем сделать.

— Почему ты так уверен в этом, Вадим? Попробовать не хочешь? Сесть, успокоиться, попить минеральной водички, скушать печенье и подумать головой вместе со мной?

— Не хочу я ничего пробовать. Я все уже наперед знаю. Ты такой спокойный, да? Тебе по хую, да? Я знаю, мы сейчас сядем, ты очень быстро напьешься, через час забудешь о случившемся и пойдешь снимать каких-нибудь телок. Потому что тебе по хую, да? Тебе все и всегда до лампочки. У тебя же не жизнь, а сплошная дискотека, да? Тебе же все еще семнадцать лет, ты думаешь, что ты молодой, перспективный студент. У тебя же нет чувства ответственности. Тебе же все равно деньги нужны только для… Как ты там все время говоришь? «Для получения качественных удовольствий», да? Тебе же все равно, сколько просрать — пятьдесят долларов или пятьдесят тысяч долларов. И наплевать на то, что будет завтра. У тебя же нет семьи, ребенка. Тебе вообще знакомо чувство ответственности, а? Мне знакомо, например. И мне не по хую, что будет завтра со мной и с ними.

— А ты хотел жену, что ли, сюда устроить? — Я с невинным лицом отхлебываю из банки и делаю последнюю попытку отшутиться. — Или ребенка?

— Чего? — Вадим стискивает зубы. — Чего ты сказал? Да пошел ты на хуй, идиот! Ты же придурок полный, ты понимаешь?! Даун, блядь!!! Мне не смешно ни одного раза, ты, лузер ебаный!!! — Вадим орет так, что, наверное, слышно даже на Лубянке.

В конце концов мои нервы не выдерживают. Мои бедные, измотанные стимуляторами, бессонницей и общением с мудаками нервы наконец не выдерживают. Хотя еще вчера я готов был поставить на них клеймо «железные». И у меня конкретно сносит башню, сносит до такой степени, что я готов двинуть ему сейчас в голову. Но, видимо, какая-то программа-блокиратор в последний момент дает мне справку, что это мой друг, и я сдерживаюсь. Я подхожу к нему вплотную, практически лицо в лицо, как это делают негры в гангстерских боевиках — так, что расстояние между нашими губами составляет не более десяти сантиметров, и ору:

— Не смешно?! Да не смейся! Пошел ты сам на хуй, тварь!!! Нельзя до такой степени любить бабло, понимаешь?! Раскрой глаза, мудила! Что произошло? Это всего лишь деньги, понимаешь, всего-навсего ЧЕРТОВЫ ДЕНЬГИ, врубаешься?! Читай по губам: ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ДЕНЬГИ! Давай! Давай упадем на землю, будем биться в истерике, давай вскроем себе вены и кровью напишем на двери этого ебаного клуба: «Господи, почему же ты нас так наказываешь?» И тогда ОН нас реально накажет. Тебя, я вижу, он уже наказал, отняв разум. Ты сам лузер. Ты жадный лох, а лохов разводят, знаешь? Вместо того чтобы что-то делать, чтобы попытаться хотя бы улыбнуться, ты включаешь параноика. Ты ведешь себя как последняя тварь, рвешь волосы на голове, вместо того чтобы включить ее. А мне смешно, да! Реально смешно! Я лучше пойду напьюсь и постебаюсь над собой и другими, чем буду сидеть тут рядом с тобой и слушать твое бабское нытье. Я смеюсь, понимаешь, я реально смеюсь вот так вот: ХА-ХА-ХА! Круто, да? Скажи, круто?

Я продолжаю орать ему в лицо, капли моей слюны попадают ему на подбородок, Вадим вытирает их рукавом, отталкивает меня в грудь двумя руками и бегом направляется к своей машине. Он садится, заводит двигатель, дает задний ход и, поравнявшись со мной, опускает стекло, для того чтобы крикнуть мне:

— Ты ненормальный урод! — Вадим крутит пальцем у виска. — Ты полный идиот, тебе лечиться необходимо скорее. Езжай к врачу, понял?

Он поднимает стекло и срывается с места.

— Ты уже поехал, да? Подожди, я за тобой, куда же ты так быстро? — кричу я ему и запускаю вслед недопитой банкой кока-колы.

Банка попадает в заднее стекло, и часть жидкости с шумом выливается, пенясь на нем. Машина Вадима чуть виляет в сторону и исчезает из моего поля зрения. А я еще какое-то время стою на дороге, как персонаж итальянской мелодрамы периода Феллини, и ору ему в спину, сложив руки рупором:

— Передавай привет жене и ребенку, дурачок! Расскажи им, как ты проебал по жадности все семейные сбережения! Скажи ей, что та юбка «Missoni», что была на ней в твой день рождения, просто охуительная! Целую!

Затем я подхожу к двери клуба и со всей силы жахаю по ней ногой. Потом еще раз. Что-то трещит. То ли дверь, то ли мой ботинок. Я чуть успокаиваюсь и закуриваю. Вдалеке появляется наряд милиции, и что-то подсказывает мне: «Лучше бы тебе скрыться, чувачок. Лучше бы тебе скрыться…»

Около двенадцати часов ночи я приезжаю в «Fabrique». Осматриваю толпу, состоящую из молоденьких девочек, стремящихся как можно быстрее стать старушками, и молоденьких мальчиков, половина из которых совсем не против стать девочками. И девочки пытаются разговорить фейсконтрольщика, называют его по имени, хохочут и всячески с ним заигрывают. А мальчики, наоборот, стоят со смурными лицами, деловито переговариваются по мобильным и периодически подходят к нему, бросая чьи-то значимые, на их взгляд, имена. А он стоит, как кремлевский караульный, с отсутствующим лицом и блуждающей улыбкой. Такой неприступный и от этого еще более притягательный для них. Иногда он отвечает мальчикам что-то вроде «Позвоните тому-то» или «У вас есть клубная карта?». И когда очередной истеричный мальчик исходит визгом: «Мы друзья такого-то, ты чего, не понял?» — он говорит им «спокойной ночи» и разворачивается улыбаться девушкам. И кажется, что от его головы исходит сияние, хотя понятно, что этот эффект создается вывеской над входом.