Михаил Самарский - Сократ выходит на орбиту (записки котонавта)

– Когда был жив Аспирин, он всегда заглядывал ко мне, – сообщила она, кружась вместе со мной по комнате, – теперь будем дружить с тобой.

– Меня зовут Липа, – представилась она, – между прочим, я уже взрослая, мне скоро в школу.

Какое странное имя, впервые слышу. Я всегда думал, что это трава такая. Мои родственники по вечерам пьют липовый чай.

– А тебя как зовут? – спросила она. Девчонка разговаривала со мной так, будто я мог ей отвечать, – ладно, не отвечай, я потом у дяди Леши спрошу. Липа широко улыбнулась беззубым ртом.

Девчонка посадила меня на стол и погладила по голове.

– Тебе нравятся комиксы? – поинтересовалась она, кивнув на журнал.

О, да! Я их целыми днями рассматриваю. Да что там днями, вся моя жизнь – сплошной комикс.

– Слушай, а давай играть в дочки-матери, – радостно воскликнула Липа, – чур, ты будешь моей дочкой.

Девочка, присмотрись внимательней, я кот, а не кошка. Ты с ума сошла, какая дочка????

Она подпрыгнула со стула, руки и ноги ее двигались будто на шарнирах, девчонка напоминала мне забавную куклу. Липа подбежала к шкафу и выудила оттуда сумку. Из нее извлекла расческу, разноцветнее резинки, заколки, я такие девчачьи прибамбасы у Катерины видел, разложила все добро на столе и по-деловому заявила:

– Для начала мы сделаем тебе прическу, негоже девочке ходить не красивой.

Она чесала меня с таким усердием, словно хотела живьем снять шкуру. Честное слово, думал после ее парикмахерских услуг останусь лысым. Девочка накрутила множество хвостиков по всей поверхности спины, закрепив их разноцветными резинками. Поднесла меня к зеркалу и, улыбнувшись, сказала:

– Смотри, дочка, какая ты стала красивая.

Я глянул в отражение и обомлел. На меня смотрел инопланетянин, с глазами размером с блюдце и с торчащими в разные стороны антеннами. Липа повернула меня к себе и, осмотрев со всех сторон, осталась довольна результатом.

– Пока не знаю твоего имени, я буду тебя звать Машенькой. Ты не возражаешь? – она потерялась своим носом о мой.

Ну и шутница ты, однако! Час от часу не легче. Кем, кем, а вот Машенькой я еще не был.

– А теперь, детка, тебя надо покормить, – девчонка посадила меня на стол, – сиди здесь и никуда не уходи. Я сейчас вернусь.

Она выбежала из комнаты, а я пытался лапой скинуть с себя эти чертовы резинки. Хитрая девчонка их так завязала, что я никак не мог до них дотянуться. Пока я пыжился изо всех сил, она снова вернулась.

– Машенька, иди ко мне, я буду тебя кормить, – сказала она.

Это ты хорошо придумала, только вот чем ты собираешься меня кормить? Я чуть не упал в обморок, когда увидел в тарелке овсяную кашу. Шерсть моментально встала дыбом. Бррррр.

Девчонка посадила меня к себе на колени, зачерпнула ложкой из тарелки бежевой гадости и поднесла мне ко рту. Я начал вырываться, но она крепко прижала меня к себе, передавив живот, отчего мне стало трудно дышать. Я грешным делом подумал, как бы не задохнуться с отвратительным месивом во рту.

– Дочка, кашу нужно кушать обязательно, вырастешь большая пребольшая, – убеждала Липа.

Я мотал головой из стороны в сторону, уворачиваясь от ложки. Морда, усы, брови – все было в овсянке.

– Маша, перестань капризничать, – строго сказала она, – иначе я накажу тебя.

Чувствую, надо делать лапы, пока при памяти.

– Ладно, – сдалась она, – не хочешь есть кашу, тогда будешь спать.

Девочка выкатила из-за шкафа коляску для кукол, засунула меня внутрь и укрыла сложенным в несколько слоев одеялом по самое горло. Сверху накинула клеенку и привязала ее к бокам коляски.

– Спи, – приказала она.

Липа с усердием принялась трясти коляску, отчего мои зубы выбивали чечетку:

– Я тебе расскажу страшную историю, – заявила она. – Тебе нравятся ужастики? – оказывается все люди колобкоеды. Я это недавно узнала. Не веришь? – она заглянула внутрь, – мама на днях рассказала мне сказку про колобка, представляешь, его в конце съела лиса. Мне так жалко было бедненького, я даже расплакалась и долго не могла уснуть. А мама меня начала успокаивать и говорит: «дочка, так колобок это же хлебушек, его все люди едят». А я спрашиваю у нее: «мама, значит, я тоже колобка съела?» Теперь, как вижу хлеб, мне так становится страшно. Я даже боюсь на кухню заходить.

Девочка, ты фантазируешь на ровном месте. Таких выдумщиков я еще не встречал в своей жизни. Липа, тебе в пору самой сказки сочинять.

Мне было невыносимо жарко, я пытался вырваться из-под одеяла, но она так трясла коляску, что я не мог даже поднять голову. От такой качки меня даже стошнило.

– Лежи спокойно и не дергайся, – приказала Липа.

На мое спасение в комнату кто-то вошел, из коляски я не мог разглядеть вновь прибывшего.

– Липа, ты кого так трясешь? – спросил женский голос.

– Бабушка, ко мне в гости пришел новый кот дяди Леши, – сообщила девочка, – он захотел спать, вот я и решила его уложить.

Вы слышали, оказывается это я захотел. Ну, и врунишка.

– Надо же, я не знала, что Алексей нового кота поселил к себе. Он после Аспирина никак не решался другого заводить, – сказала она, – так это ты его хотела кашей накормить?

– Да, – ответила Липа, – но он не захотел ее есть, видимо она ему не нравится.

– Нашла что коту предложить, – рассмеялась бабушка, – ты бы ему колбаски принесла.

Наконец девчонка перестала трясти кукольный транспорт, я воспользовался моментом, вылез из-под одеяла и выпрыгнул из него. Увидев меня, пожилая женщина громко рассмеялась:

– Внученька, зачем ты ему хвостов накрутила?

– Бабушка, это моя дочка, а девочки должны ходить красивыми, – сообщила она.

– Ой, Липа, Липа, – она покачала головой, – ну и выдумщица ты.

Пока женщина общалась с внучкой, восхищаясь ее сочинительными талантами, я шатающейся походкой побрел на балкон. После качки, меня штормило не по детски, боялся, как бы не свалиться с козырька. Запрыгнув на окно, я побрел восвояси, совершенно забыв, что вся моя спина в хвостиках с разноцветными резинками. В таком виде я и предстал перед Алексеем.

– О, Сократ, вижу, ты побывал у соседей в гостях? – рассмеялся он, увидев меня.

Судя по его реакции, я понял – Аспирин тоже не раз становился дочкой Липы.

В день охоты Петрович проснулся первым. Он сел на диване и, посмотрев на нас сонными глазами, сказал:

– Вставайте, лежебоки. Труба зовет.

Мы с Пухой переглянулись, ни она, ни я не поняли, о чем он говорит. Какая труба и куда она нас зовет, известно лишь ему одному, ну возможно еще Алексею.

За окном было уже светло, из кухни доносился звук льющейся воды и звон посуды.

Судя по запаху, плывущему по квартире, я легко определил – Алексей жарит картошку. Если ее правильно приготовить, не так, как однажды это сделал Петрович, то получается простое и очень вкусное блюдо. Помню, как наблюдал за процессом, когда ее готовила Татьяна Михайловна. Я тогда чуть слюной не изошел. Многие любят жареную картошку, а тот, кто говорит, что не любит, думаю, он лукавит. Видимо, просто не может себе позволить ее есть по каким-то причинам. Тем временем аромат из кухни усилился, наверное, картошка на сковородке дошла до последней стадии шкворчания и начала покрываться хрустящей золотистой корочкой. Чуть позже, сидя за обеденным столом и с аппетитом уплетая блюдо, Петрович нахваливал друга: