Владимир Казаков - Воскрешение на Патриарших

– Помянем.

Игорь отхлебнул.

– Славно мы с ним по бабам походили… – Олег смотрел отвлеченно в окно автомобиля. – Лет семь его не видел. Помню, он четко говорил: после двадцати семи бабу уже нужно сдавать в клинику, на опыты. От нее толку уже никакого. Любил малолеток, просто жуть. Однажды позвонил и рассказывает в ужасе, мол, у него есть девка семнадцать лет, так она ему намедни заявила, что по Москве работает бригада отморозков, которая ловит таких козлов сорокалетних, падких на молоденьких, и мочит. Он реально испуганный звонил. Красиво его соска развела. Я его успокаивал, хотя и ржал, как лошадь. А он – нет, пора, видимо, успокаиваться, на двадцатилетних старух переходить. И он всерьез это говорил, без шуток.

– Мне говорили, потом он женился, ребенок… – Игорь удивленно слушал приятеля.

– Кто? Нос?! – заржал Олег. – Еще скажи, любовь была!

– Ну не знаю.

– Не смеши. У Андрея никакой любви не могло быть в природе. Залетела какая-то очередная дура, и все. Он очень расчетлив и конкретен был. Если и правда женился, в чем я очень сомневаюсь, то какой-то интерес был, квартира или еще что-то по делам его. Я с ним разошелся, да, лет шесть, семь, а так мы общались плотно. По женскому вопросу.

– Живут же люди…

– Да уж, не то что ты, Гарик, одномандатник!

– В смысле?

– Ну однолюб. Давайте хоть в сторону отъедем. Торчим здесь…

– Скорее, я недолюб. Хотя, в принципе, одно и то же.

– Куда поедем? – взялся за руль Костик.

– Ну… Хоть туда. – Олег мотнул рукой. – За угол. За «Чайку». На «Альбатрос» бывший… Хотя там поворота нет. Тогда кружок сделаем, через Садовое и Кропоткинскую, а там по Мансуровскому, пересечем Метростроевскую, в смысле, Остоженку, и по Коробейникову, на набережную. И вывернем к «Альбатросу». По местам боевой славы, мягко выражаясь. Да и в писанине твоей все это описано.

Машина, плавно развернувшись, пошла на Садовое кольцо. Олег продолжал отхлебывать из фляжки довольно активно.

– Не слишком резво вы начали? – с подозрением смотрел в сторону Олега Костик.

– Ребята, не ссать. У меня много. Хватит на всех. – Олег дернул грустно тюмкнувшую сумку. – Вот, послушай, Гарик, основная причина твоего одномандатства, ну или недолюбия, как желаешь, в том, что ты слишком серьезно относишься к бабам. Они много проще устроены, чем тебе кажется. И если на то пошло, не реагируют на людей, которые их слишком уж уперто и с пиететом воспринимают. Вот ты мне вчера рассказывал, что так и остался один, любишь какую-то дуру, ноешь, соплишься. А ведь я помню, что и в молодости, в инязе, у тебя была такая же петрушка. Как ее звали, Кость, на нашем курсе? Эффектная такая девка? Имя еще необычное такое…

– Инга?

– Точно. Пока ты, Гарик, пускал слюни, ее трахнуло пол-института. С большим ее согласием на это дело. И что?!

– Вот и я хотел спросить: и что? Да, любил ее, не вышло. Бывает.

– Малахольный ты был и остался. Как и герой в этой повестушке, претенциозно названной романом.

– Гарик, Соловей прав в чем-то. Женщины гораздо прагматичнее мужчин. Материалистичнее даже. Я вот тут как-то задумался. Человек создан по образу и подобию Бога. Это понятно. Но если задуматься, это же относится только к мужчинам! Недаром во многих языках мужчина и человек – это одно и то же слово. А все потому, что женщина создана с оглядкой на мужчину, из его ребра, соответственно, по подобию человека, а не Бога! Женщина создана по подобию человека! Понимаешь? Соответственно, путь к Богу у женщины лежит только через мужчину! Она производная второго порядка и ориентирована не на Бога, не на духовную сферу, а на человека, то есть на материальное!

Машина наконец, покружив по переулкам, приткнулась во дворах за желтым ампирным особнячком.

– По тебе, Кость, инквизиция плачет за такие речи! – веселился Олег, не забывая отхлебывать из фляжки.

– Отмолю!

– Что-то я запутался, – недоуменно протянул Костя, оглядываясь по сторонам. Машина стояла на пустой асфальтовой площадке. Асфальтом было закатано все, как будто действительно кто-то слизнул и стер все опознавательные знаки, вешки, которые оставляла память именно для таких встреч.

– Здесь, что ли? – тоже удивился Олег. – На «Альбатросе» бревно было! Кусты, опять же…

– Еще скажи, стакан висел, – хмыкнул Игорь. – Решетка там была, точно помню, и гаражи какие-то.

– Стоп. Это здесь. Точно здесь. Помнишь, когда шли насквозь к бассейну, горка была? Падали на ней. Ну вот… – Костик показал на отутюженный асфальтовый спуск.

– Точно, – кивнул Игорь. – Вот же дерево. Оно там было вроде. Нет, точно.

Посреди залитой асфальтом лужайки действительно стояло дерево. Оно, залитое сине-черным гудроном по самый ствол – земли не было даже видно, – выглядело абсолютно лишним на пустыре.

«Интересно. Не асфальт чужероден, а именно дерево. Должно же быть наоборот. А здесь вот так. Как и особнячок с „Букинистом“ – чужой», – успел подумать Игорь.

– Точно, здесь «Альбатрос» был, – категорично заявил Олег. Он уже успел прошагать по спуску до переулка, оценить местность взглядом снаружи и теперь, удовлетворенный, взбирался на асфальтовую кручу. – И церковь там отреставрировали. Старообрядческую. Помнишь, в ней был НИИ Биотехники, нам там дистиллированную воду запивать водку постоянно давали? Именно дистиллированную! Не из крана!

– Ладно, здесь так здесь.

Игорь посмотрел на небо. И согласился. Небо было именно таким, каким должно быть оно в этом месте. Мысль, что он просто идиот, Игорь выкинул из головы, как совершенно очевидную.

Друзья открыли двери машины, разложив бутылки и закуску в виде печенья на сиденьях. Сами стояли перед раскрытым нутром автомобиля, иногда прогуливаясь туда-сюда.

– Давайте, что ли, и Сашку Макарова помянем.

– Как?! И он? С ним-то что?

– Спился, потом кинули на квартиру, исчез, вот недавно нашли все, что от него осталось. Я с его женой встречался. Бывшей женой. – Игорь потянулся к бутылке с виски.

– С Иркой? – вопросительно кивнул Олег.

– С ней.

– Тяжелая баба.

– Почему? Мне она показалась очень красивой.

– Красивая – это да. Но извела она Сашку ревностью. Он от этого и пить начал. Он хороший, добрый парень был. И хоть бабы к нему липли, он Ирку любил. А она его ревновала дико. Шагу не давала ступить. Вот оттуда все и пошло-поехало.

Олег достал пачку сигарет, повертел в руках и опять спрятал в сумку.

– Странно как, – Игорь взял бутылку у Олега. – Странно. В детстве думал, что взрослые все знают. Сейчас, к своим годам, уже совершенно точно могу сказать, что не знают они ничего. Не могу себе представить эту ситуацию. Изводить ревностью, когда любишь. Зачем?!

– Ты много чего представить не можешь, Игорь, – тихо сказал Костя. – У тебя странный взгляд на мир. Ты вроде и не взрослел. И не видишь живых людей, что с ними происходит.