Екатерина Кармазина - Идеалист

Раздался оглушительный залп, и над самыми нашими головами в нескольких местах сразу засияли красные и затем зеленые огоньки в виде огромных одуванчиков, а уже в следующее мгновение горящие звездочки со светящимися шлейфами разлетелись во все стороны. Далее в небе засверкали маленькие светящиеся парашюты, после чего небосклон осветили разноцветные сферы, появляющиеся одна из другой. Казалось, что огни салюта падают прямо на нас. Зрелище было на редкость красочное и сказочное.

Поток людей с площади заполнил улицы. Мы решили оставаться на месте и чуть переждать, чтобы не попасть в переполненное метро. Олег прибежал со второй бутылкой кагора.

Мы шли по опустевшему городу. Время было уже позднее, без четверти полночь. Прохожие встречались редко. Славик шел впереди меня и, продолжая о чем-то спорить с Олегом, размахивал руками. Таким он мне нравился больше. Я и сам был пьян, но это было приятное опьянение. Мы прекрасно провели время. Мы зашли в метро, вместе спустились на эскалаторе, все ехали в одну сторону, кроме меня. Я обнялся с каждым по очереди, Олег продолжал хлопать меня по плечу до самого прибытия поезда. Перед тем как войти в вагон, я успел взглянуть на Юлю, в ее глазах снова проскользнула грустинка, которую мне уже доводилось видеть. После этого я их не видел, даже Виталика. Для него я сделал вид, что еду домой, на самом же деле, я вышел на следующей станции и заночевал у Ани.

Все лето я работал, а в августе взял отпуск. На этот раз я отправился на море с Аней. Мой служебный роман давно закончился. Мы быстро друг другом насытились. Кроме секса и работы, нас мало что объединяло, я понял это в тот вечер, когда мы с ней выходили из зала колледжа, где проходила лекция. Почти в то же время Аня окончательно рассталась с Виталиком. Мы с ней стали чаще видеться и проводили вместе много времени.

Я взял путевки в Турцию, и мы с Аней отлично провели время. Сервис был на высшем уровне, не было палаток и дождей, был душ с горячей водой и вкусная еда в любое время суток. Ане всегда нравился комфорт. Целыми днями она загорала. Ничего не делать мне нравилось первые дни, потом я заскучал. Развлечений было множество. Я мог плавать, заниматься йогой, читать книги, смотреть кино. Так мы и делали. Но я не мог перестать думать о Братстве. Та встреча на Андреевском о чем-то напомнила, что-то всколыхнула, воспоминания то и дело будоражили сознание. Я вспоминал наше пребывание в заповеднике и сравнивал с нынешним отдыхом. Когда я был более счастлив, тогда или теперь? С некоторых пор я не находил себе места.

Отпуск закончился. Наступила осень. Когда я был студентом, осень знаменовала начало учебы. Для меня это время года было романтичным и поэтичным. Часто шли дожди, и рано темнело. Было уютно везде, где горел свет и где можно было согреться. Помню, как подолгу сидел в вестибюле университета в ожидании Валерии Викторовны и разглядывал всех входящих с улицы студентов. В студенческом кафе я всегда покупал кофе и какую-нибудь булочку. Осенью мне было приятно ехать в автобусе и смотреть на мокрый асфальт, в котором отражались огни витрин. Но особенно уютно мне было по средам и пятницам, когда я возвращался с лекций Марины Мирославовны. Осенью чувства мои обострялись, я влюблялся. Однажды я был влюблен в двух женщин сразу.

Наступило время, когда романтика исчезла. Я вставал по утрам и собирался на работу. Было темно и зябко, вечером то же самое. Я выходил из дома, еще было темно, а когда возвращался, уже темно. Аня устроилась в компанию, сотрудничающую с Германией, ей пригодилось знание языка. Она занималась заказами и поставками керамической плитки. В офисе ее все любили и ценили, но каждый наш день походил на предыдущий. Все светлое время суток и основную часть нашего времени мы проводили в офисе, каждый в своем. После работы несколько раз в неделю мы встречались, гуляли, ходили в кафе и в кино.

Первая среда этой осени с самого утра была теплой и солнечной, а к вечеру зарядил дождь. Я понял, что по окончании рабочего дня отправлюсь не домой. Никакого определенного плана у меня не было. Я вышел из офиса, вдохнул влажный осенний воздух, и ноги сами понесли меня к метро. Я приехал на станцию, на которой не был уже около года. Как будто специально для меня в переходе продавались прекрасные розы, такие как я люблю: красные, с продолговатыми бутонами, на длинной ножке, со свежими зелеными листьями. Не раздумывая, я купил.

Люди спускались в подземку, с их одежды и зонтиков стекала вода. Дождь не прекращался. С букетом я вышел из перехода, и тут же почувствовал на своем лице капли. Они падали и на цветы, и я был рад каждой. Шел я очень быстро, почти бежал и вскоре оказался перед дверью колледжа. При входе сидела все та же дежурная, дама «в возрасте», которая все так же с удивлением взирала на любителей философствовать по вечерам. Когда-то на сей счет я услышал от нее такую фразу: «И чего они там высиживают, непонятно… только штаны протирают». Я прошел мимо нее быстрым шагом, пряча цветы за спиной. Дежурные были на месте, уже другие, новые. Это была первая лекция очередного вводного курса. Я и сам не знал, что делаю. Не обращая на ребят никакого внимания, уверенным шагом я направился к двери. Так как я был с цветами, они мне не препятствовали. Зал был полон, но лектора в нем не было. Позади я услышал голос девушки:

— Марины Мирославовны еще нет!

Я обернулся. На меня, улыбаясь, смотрела одна из дежурных.

— А будет?

— Да, уже должна быть! Что-то задерживается… — глядя на свои наручные часы и не переставая улыбаться, ответила мне все та же девушка.

Это была удача! Марина Мирославовна никогда раньше не опаздывала. Быстрым шагом я пошел по коридору, сбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, и пронесся мимо уже успевшей задремать на посту бабули. В этот момент я ни о чем не думал, все получалось само собой. Пробежав по двору колледжа, я оказался под аркой. Навстречу мне шла Марина Мирославовна. Она была в плаще, без головного убора, под зонтиком, со своим кожаным портфелем. Спиной я прижался к стене и стоял, не в силах пошевелиться. Весь мокрый, с цветами, я просто стоял. Она закрыла зонтик и подошла ко мне. Я смотрел на нее.

— Такая прическа тебе идет, открыты глаза, — рукой она провела по моим мокрым волосам и дотронулась до щеки.

Уже в следующее мгновение, как будто вспомнив, что опаздывает, она быстрым шагом направилась дальше. У меня перехватило дыхание, сердце колотилось. Мне хотелось вот так, под этой стеной, стоять вечно. Спохватившись, я бросился вслед за ней. Догнал я ее только на проходной. Она обернулась.

— Цветы, Марина Мирославовна!

Она переложила мокрый зонтик в руку, которой держала портфель, а свободной рукой взяла букет.