Екатерина Кармазина - Идеалист

С первого взгляда голова моя пошла кругом. Произошло это на первом курсе, была литература. От этого предмета я не ожидал ничего особенного, так как он являлся общеобразовательным, а не моим профильным. Мы сидели в аудитории всем потоком. Прозвенел звонок. Прошло уже пятнадцать минут, но никто не появлялся. Наконец дверь отворилась, и перед нами предстал преподаватель. Все тут же притихли. Молодая, стройная женщина в облегающем черном платье, на высоких каблуках, с ярко-красной помадой на губах и кожаным портфелем в руках проследовала к кафедре. Она разложила бумаги, окинула взглядом аудиторию, после чего сказала:

— Я люблю красное вино и пионы. Но ни того, ни другого преподносить мне не нужно. Я не приму, — и после небольшой паузы добавила: — до экзамена… Да, кстати, зовут меня Валерия Викторовна. Фамилия моя вам известна, она указана в расписании.

И дальше, не обращая абсолютно никакого внимания на вытянувшиеся от удивления лица студентов, она начала лекцию. Читала она нам… затрудняюсь назвать тему. Что-то о постмодернизме. Из-за яркого макияжа, красных губ и темного цвета волос, уложенных в каре, она казалась властной и неприступной, сексуальной и даже немного вульгарной. Но беглая речь, обильно сдобренная новой для меня терминологией, не оставила сомнений в ее компетентности и профессионализме. С занятия я вышел под большим впечатлением.

Пока шли лекции, беспокоиться было не о чем. Валерия Викторовна упивалась изложением материала и, казалось, ничего вокруг не замечала. Можно было просто сидеть и свободно за ней наблюдать. Мы ее немного побаивались, но за многие часы я успел привыкнуть к ее образу, движениям и манере говорить. Покою моему пришел конец, когда начались семинары. Если на лекциях я чувствовал себя в полной безопасности, то семинары стали настоящей надвигающейся угрозой. К тому же было очевидно, что в ближайшее время должно состояться личное знакомство с преподавателем. Тогда и наблюдать, и слушать будет она. От такой перспективы мне становилось не по себе, по телу пробегала дрожь, но, как я смог убедиться со временем, вовсе не от страха. Мое возбужденное состояние стало чем-то постоянным и закономерным.

Я собирался тщательно готовиться. Но даже эта мера предосторожности вовсе не исключала возможного провала. В произведениях отечественных постмодернистов сам черт ногу сломит. Моя неосведомленность по заданному материалу была очевидна. Я их не читал. А желания погружаться в эти дебри и стать хоть сколько-нибудь сведущим в данной области не было никакого.

По ночам мне регулярно стал сниться один и тот же кошмар: она меня вызывает, я в полной растерянности, даже приблизительно не знаю, о чем должен говорить. Стою у всех на виду, затянувшаяся пауза обернулась мучительным конфузом… и тут я просыпался. Мое сердце колотилось как бешеное. При этом каждый раз я чувствовал крайне сильное физическое возбуждение.

День, который вызывал у меня неукротимый ужас, неумолимо приближался. Тема семинара была обозначена, и нужно было готовиться. За все время учебы я послушно и добросовестно выполнял все задания по предметам своей специализации. Из общих предметов меня интересовали психология и философия. Ими я увлекался уже давно. Мои интересы по этим дисциплинам выходили далеко за рамки учебной программы, и имеющихся на тот момент знаний мне было вполне достаточно. По остальным общеобразовательным предметам я не готовился вовсе. Для положительной оценки достаточно было просто посещать занятия. Преподаватели негласно придерживались такого критерия. Но, похоже, у Валерии Викторовны были свои правила. И нам предстояло узнать, каковы они. Но дело было даже не в оценке. Просто присутствовать на ее лекциях мне было недостаточно! Я жаждал ее внимания!

Вопреки своей привычке читать все в интернете, на этот раз я сподобился взять учебник в библиотеке. Это была внушительного размера книжка серого цвета в строгом переплете. Вечером дома я сделал себе большую чашку кофе с молоком и удобно уселся в кресле, если не в предвкушении увлекательного чтения, то с четким намерением блеснуть завтра своими знаниями. После первой же страницы от моего оптимизма не осталось и следа. Я даже не заметил, как залпом опустошил чашку. Дело было в том, что из прочитанного я ничегошеньки не понял. Тогда я решил перечитать страницу заново. Пользы мне это не принесло никакой, результат оставался прежним. Тогда я решил продолжить чтение, не останавливаясь и не обращая внимания на то, что материал не усваивается. Я надеялся, что со временем хоть что-нибудь да прояснится. Давненько я не читывал настолько витиеватого текста. Желание разобраться во всем этом пропало окончательно. И тогда я решил сделать «ход конем» и выучить заданный параграф наизусть. Память у меня была отличная, поэтому с поставленной задачей я собирался справиться максимум за час. Перед тем как взяться за дело, я пошел на кухню и приготовил еще чашку кофе.

Я не выспался и на утро был совершенно разбит. Пока я принимал душ, мне удалось восстановить в памяти только первый заученный абзац. Все остальное пришлось вспоминать, глядя в книгу за завтраком. Вслед за чтением последовала физиологическая реакция, из-за которой мне пришлось отправиться в душ во второй раз. Я уже опаздывал на первую, важную для меня пару.

Роковой час пробил. Мы стояли в коридоре и ждали, пока кто-нибудь откроет аудиторию. Волнение было настолько сильным, что пару раз я был готов убежать. Достигнув апогея, волнение сменилось отрешенностью. Очнулся я, когда аудитория уже была открыта. Заходить нужно было сразу, потому что все стремились сесть подальше. Я понял это, когда уже ничего не оставалось, кроме как расположиться за одной из первых парт. Все выгодные места на галерке были заняты. Как говорится, не везет — так не везет!

Есть люди, которым их имена идут, и трудно представить, чтобы человека звали как-нибудь иначе. А бывает наоборот. Имя Валерия, Лера, ей шло. Я его сразу же запомнил и привык к нему. Она снова опаздывала.

Закрыв за собой дверь и стремительно проследовав на этот раз не за кафедру, а к преподавательскому столу, Валерия Викторовна обратилась к старостам групп, чтобы те предоставили ей журналы. И вот началось. Она спрашивала по списку. Наша группа была пятой по счету, и наш журнал лежал в самом низу. Можно было надеяться, что до нас очередь не дойдет, но эта надежда рассеялась очень быстро. Темп опроса был сверхскоростным, потому что мало кто давал хоть сколько-нибудь вразумительный ответ, а точнее, таких не было вовсе. В основном сокурсники или молчали, или мямлили что-нибудь в свое оправдание. Уму непостижимо, но все получали от нее по два балла! И она была непреклонна. Стопка журналов таяла, и наступил черед нашей группы. Мы переглянулись. Нужно было решаться, вызывая огонь на себя, я мог спасти своих товарищей! До звонка оставалось двадцать минут. Я поднял руку и мое «можно?» разразилось, словно гром среди ясного неба. Все присутствующие удивленно повернули головы в мою сторону. Она оторвала взгляд от журнала и тоже посмотрела на меня. Впервые наши глаза встретились.