Виталий Бабич - Семь историй о любви и катарсисе

Медсестра Вера снова куда-то отошла. Они остались вдвоём.

— Роман, я тоже отойду. К журналистам на минут пять. И тут же вернусь. Я быстро.

Алина подошла туда, где её ждали: в самую гущу событий — туда, где брали интервью у директора Дома инвалидов, представителей министерств социальной защиты и здравоохранения.

«Она в полном ажуре. А я… — думал Роман, воспользовавшись минутами одиночества. — Неужели она всерьёз готова возиться со мной? Как с ребёнком… Бред. Зачем ей это? Ничего мне не надо. Ничего… Зачем она ко мне липнет?.. Не нужна мне её жалость…»

Его мрачные мысли прервало возвращение Алины.

— Ну, вот теперь я свободна.

— Да, вы свободны, — резко ответил Роман. — Оставьте меня в покое.

Он сам не ожидал от себя такого всплеска негодования. А она, наткнувшись на такую стену, смутилась. Но быстро пришла в равновесие.

— Роман, что вам не по душе? Давайте поговорим, ведь наша акция…

— Поставь галочку напротив моей фамилии в отчёте по вашей акции и — гуд бай.

Он развернул коляску в обратную сторону и покатил прочь. А она стояла и смотрела ему вслед. Лучезарная улыбка на её лице потускнела.

Алина глубоко вздохнула, сохраняя спокойствие. А он, удаляясь от неё, не вписался в поворот и чуть было не загремел по лестнице…

Той ночью Роман заснул только под утро. Никогда ещё он так много не думал-передумывал. В памяти прокрутилась кинолента всей его жизни — вплоть до прошедшего дня.

«Зачем я так с ней? По-свински… Вот, гордыня неуёмная. Да ещё и зависть, — наконец-то признался он себе. — Раскудахтался, как петух ощипанный. Цену будто набивал… Извиниться надо перед ней. Надо. А если она больше не придёт?..»

Она пришла.

Встреча произошла, как ни странно, на том же самом месте, где расстались вчера. Роман преодолел затаившиеся остатки стыда и гордыни и попросил у неё прощения за своё невежество. Он хотел сразу же скрыться подальше с её глаз. Но она продолжила тему:

— Роман, а я и не обижаюсь. В тот момент вы не смогли поступить иначе. Да и не привычно вам, чтобы кто-то стал вас опекать ещё тщательнее, чем медперсонал. Это будто подчёркивает вашу беспомощность. Так ведь?

— Вроде бы так.

— Ну, а галочку ставить напротив вашей фамилии вовсе и не обязательно. Наша акция — это не формальность. Это наша работа, а работать мы стараемся от души.

Он молча переваривал эти слова и не мог поверить, что на белом свете — да прямо тут, у него под носом — есть такие абсолютно бескорыстные люди, работающие не от выгоды, а от души.

«А чего я удивляюсь? Не одни ведь только бизнес-волки мир населяют…»

— Роман, вы мне верите, что я не обижаюсь? Это очень важно.

— Важно для кого? Для чего? Для вашей акции?

— Для вас самого.

— Для меня?

Он не ожидал такого поворота («Она шутит?») и даже растерялся, догадываясь, что она всё-таки его узнала.

— Да, для вас самого, — повторила она. — Говоря вам сейчас о том, что не обижаюсь, я имею в виду не только вчерашний день.

Его сердце вздрогнуло, ибо догадка…

— Я не обижаюсь за… ваш поступок на банкете. Больше девяти лет назад. Помните?

Его молчание было не долгим. Он набрался мужества посмотреть в её бесконечно сияющие глаза и сказал:

— Так значит, вы… Ты… Вы та самая Алина, которая…

— Которая так и не взяла у вас интервью.

Снова молчание… И её многоговорящая улыбка.

— Вам тяжело об этом вспоминать?

Молчание.

— Роман, поймите! Я вовсе не хочу ворошить старое. Я забочусь о вашем будущем.

Он недоверчиво усмехнулся и выдавил из себя:

— А разве у такого урода, как я, есть будущее?

— Вы урод?.. Что за мерзкое слово?.. Внешне вы были и остаётесь очень даже симпатичным мужчиной. А вот для души важнее всего будущее. У вас, как и у любого другого человека на Земле, всегда есть настоящее. Настоящее, в зависимости от которого складывается будущее.

«Надо же, комплименты мне делает и проповеди читает», — усмехнулся он снова, но сдержал свой пыл и сказал:

— Настоящее — дверь в будущее. Где-то я об этом уже слышал… Легко говорить.

— Да, говорить легко. Делать — всегда сложнее. Но ведь в преодолении сложностей — развитие человека. Каждый месяц, а иногда и каждую неделю, мы, работая для тех, кто попал в беду, имеем счастье наблюдать, как из, казалось бы, безнадёжно больного на свет заново рождается человек, воспринимающий себя полноценным. Давайте же, Роман, приложим вместе необходимые усилия, и вы тоже будете в их числе!

«Поздравляю вас, Алина Алексеевна! Визитная карточка вашего Центра получилась эффектной» — хотел было ответить Роман.

Но сдержался и спросил:

— Неужели вы, будучи директором Центра, готовы сами возиться с каким-то там Романом Сивцовым?

Она улыбнулась ещё мягче, пристальнее посмотрела ему в глаза и ответила:

— Готова. И с большой радостью. Как директор я не обязана это делать. Но, увидев имя и фамилию Роман Сивцов в списках подопечных, я нашла необходимые сведения о вас и решила лично ухаживать за моим старым знакомым.

— Почему? Объясни мне, почему? Мне, прошедшему сквозь огонь и воду равнодушия, жестокости и лицемерия; мне, ставшему причиной бед многих людей, не понятна эта бескорыстная логика, эта чуть ли не материнская забота обо мне.

— Да, мир жесток. Но не настолько, чтобы ему не было противовеса — мира Любви. Считайте, мы — я и сотрудники нашего Центра — явились к вам сюда из этого параллельного мира Любви. А преграды между двумя мирами снимает сейчас и даже эта наша беседа. Понимаешь?

— Пытаюсь…

Так, не заметно для самих себя, они перешли на «ты».

Ему захотелось узнать хоть что-то о её жизни («Интересно, а она замужем? Есть ли у неё дети?..») Она, действительно, казалась ему существом из кого-то иного мира, живущего по другим законам.

«И я тогда, на банкете, посягнул на эти законы, — снова заработал в его сознании самоанализ. — Вот ведь как нелепо получается: сейчас она единственное светлое существо в моей жизни и в тоже время — единственная женщина, по отношению к которой я раньше осознанно проявил жестокость, насилие»

Светлое существо — эта фраза была для его восприятия ещё непривычной, загадочной.

— Сейчас, Роман, я должна объяснить тебе… То есть вам…

— Алина, давай уже и дальше на «ты».

— Давай… Давай расскажу, в чём будет состоять моя помощь.

Она подошла ближе, присела перед ним, взяла его руку в свою и продолжила:

— Цель нашей акции — не заменить на какое-то время санитарок, медсестёр, а помочь вам укрепиться морально, духовно, а значит, и физически. Если мы и врачуем тело больного, то только через его душу. Поэтому мы с тобой будем много общаться, будем мыслить только позитивно и даже поверим в исцеление и настроимся на него. Согласен?