Алексей Лисняк - Сашина философия и другие рассказы

Летят годы… Поменялась эпоха. Лошадей заместили автомобили, фузеи сменились пулеметами, на место купцов и лабазников пришли брокеры и менеджеры. Когда-нибудь все это тоже уйдет — канет в историческую пропасть, а церковный веселый свет останется. Эти же зайчики будут резвиться на макушках у других певчих, эти же лучи будут светить на тот же вечный евангельский текст, правда читать его будет другой диакон, внимать — другие люди. Зато потом, когда все пройдет, а Церковь останется, на Ее торжество соберутся все, все, кто от века сумел оценить неповторимый церковный свет, и эта радость уже не закончится.

К концу службы зимнее солнце висело уже высоко. Настоятель проповедовал, я радостный стоял рядом и глядел на полтора десятка прихожан, утонувших в огромном лучистом храме. В этом селе люди почти не утратили традиций: левую половину занимали женщины, а правую — пара старичков. Посреди церкви, под главной люстрой сидел кот. Старый крепкий кот. Закончилась проповедь, миряне подошли «под крест». Настоятель, я и диакон удалились в алтарь и разоблачились, а кот все продолжал сидеть. Он дремал под церковным солнцем и во сне покачивался из стороны в сторону. Когда последняя прихожанка вышла из церкви и в храме воцарилась тишина, мы услыхали мурлыканье, временами походящее на храп. Я с любопытством глядел на полосатого прихожанина в приоткрытую вратницу. Мой интерес заметил настоятель:

— Что, нравится? Это Барсик. Мы его уже не замечаем, привыкли.

— А откуда он взялся? — полюбопытствовал я.

— Да он тут всегда был. Ну, конечно, не он, а там предки его какие-нибудь… Но я вот лет, почитай, как тридцать тут служу и сколько помню, что ни служба, он всегда на это место приходит и молит… то есть дремлет. Пускай сидит. Зато насчет мышей — полный порядок.

Настоятель отыскал свою скуфью, и мы отправились к нему в дом чаевничать. Проходя мимо полосатого мышелова, батюшка поприветствовал его: «Барсик! Кыс-кыс!» Кот упал на спину, скрестил лапки и будто ответил: «Мя-а».

Отец Георгий из села Горянина — человек благочестивый. Его храм возвышается над селом и отражается в пруду. Не ходит народ на службы — не беда. Бывало, напечет батюшка сам просфор, поставит матушку петь на клиросе и служит себе, молится. Господь ему внемлет: дома семья — Божий дар — шестеро детишек. С маленькими было тяжело, а сейчас… Кто замужем, кто учится, кто в армии. Дома один Давид — ему шесть лет.

В тот день отец Георгий по обыкновению служил. Давид хозяйничал дома — запалил керогаз и варил у крыльца поросячью тюрю в ведерном чугуне. Помощник все-таки. Он уже погасил фитиль и оставил чугунок остывать, когда услышал на улице за забором красноречивые проклятия. Злой рыболов-любитель, похожий на городского, пинал свой новый мотоцикл и плевал на него.

— Вот ведь делают! Главное, знак качества есть, а он глохнет, зараза, посреди улицы!

Рыбак плюнул и, почесав затылок, полез в инструментальный ящик за ключами. Маленький Давид немного постоял у калитки, посмотрел, как горожанин неумело обращается с пассатижами. Когда же рыбак уткнулся в схему двигателя, мальчику стало скучно и он пошел кормить своих любимых поросят. Ему нравилось смотреть, как те, учуяв завтрак, визжат и толкаются, а потом накрываются ушами и чавкают, уткнувшись в корыто. Когда Давид отправился в дом ставить чайник, с крыльца он увидел, что к мотоциклисту подошел их сосед — дед Лукич. Мальчуган наспех глотал горячий чай — очень уж хотелось посмотреть, чем кончится история с мотоциклом. Техника ему нравилась.

Лукич уже выкрутил свечи и ласково матерился на них.

— Главное, ёлки, искра есть. Свечки-то новые.

— Конечно, новые, я этот «ижак» месяц назад взял.

— Вот, ёлки!

Давид подкрался к ним сзади и затаив дыхание наблюдал, как Лукич разбирает новый мотоцикл «по болтикам».

— И бобина, ёлки, хорошая, и провода все новые…

— Ну да, новые.

— Вот, блин…

Лукич заставил рыбака нажимать на стартер, а сам смотрел на фыркающий двигатель и чесал затылок. Наконец он выпалил:

— Щас карбюратор разберем, если не поможет, ты эту технику вон, в пруду, ёлки, утопи.

Мотоциклист напрягся — жалко новую вещь. На пыльную землю ложились части карбюратора. Лукич разобрал его весь, вывалял в пыли, покурил и вздыхая начал собирать обратно:

— Вроде все рабочее, новое, ёлки…

Старик Лукич — мотоциклист бывалый, многим соседям он был единственной в селе техпомощью. Пять минут — и весь движок снова в сборе.

— Ну-ка, заводи!

Рыбак принялся раз за разом жать на стартер, прыгать на него. Затем вдвоем с Лукичом они толкали новый «ижак» по улице взад-вперед. Мотоцикл фыркал и не заводился. Наконец Лукич не выдержал:

— Тьфу на твой мотоцикл! У меня самого, ёлки, свиньи не кормлены, а я тут с тобой вожусь!

— Ну, как же… — возразил было городской, но дед его оборвал:

— Вон, видишь, пруд у церкви? Там его утопи.

Хозяин затосковал. Подкатил мотоцикл к изгороди Лукича и уселся на лавочку у его калитки. Затем закурил и принялся плевать в землю.

— Слышь, Лукич! — позвал он не поднимая головы.

— Чё? — отозвался тот из-за забора.

— А когда от вас автобус до города?

— По воскресеньям!

Рыболов ужаснулся:

— Сегодня же пятница!

— Ага, ёлки, пятница! — уже из сарая прошумел Лукич.

Давиду стало жалко несчастного мотоциклиста-рыбачка, и он подсел к нему на скамейку.

— Эхе-хе… — вздыхал тот и курил.

Мальчишка не выдержал:

— Хотите, я вам помогу?

Несчастный повернулся к нему:

-Ты?

-Да.

— А ты разве разбираешься?

— Нет, просто помогу, и все.

— Лукич! — позвал мотоциклист деда, — чё это за пацан тут? Он чё, соображает в технике?

— Ага, соображает, — съязвил тот, — это поповский сын, он щас тебя молиться заставит. Он, как и отец его. Всех, ёлки, задолбал: молись да молись.

Мотоциклист, уцепившийся было за соломинку, ощутил падение зыбких надежд.

— Хотите, заведется? — не унимался мальчик. Несчастный молчал.

— Ну, давайте помолимся, и заведется! Ну, давайте! Я же знаю, я пробовал. В разных вещах помогает.

Мотоциклист упорно молчал и начинал злиться.

— Я вот один раз помолился, так у меня поросенок выздоровел, а мама думала, что помрет.

Мотоциклист заиграл желваками:

— Уйди, пацан, уйди от греха…

Мальчуган не унимался:

— Ну, давайте помолимся, Бог поможет, Он все умеет.

— Щас по башке тресну! Чё тебе надо, чтоб ты ушел? — не на шутку рассердился мотоциклист.

— Вы помолитесь, и я уйду, сразу уйду, — залепетал мальчик чуть не плача.

— Ну ладно, что делать нужно? — сжалился рыболов.

— Просто перекреститесь и скажите: «Господи, помилуй и помоги мне, пожалуйста».