Илья Щербинин - Палец

— Эй богиня, — проговорил Аркаша, напрягшись, — у меня палец синеет.

— Поздравляю! — отозвался Юра, — готовьте гроб, теперь он действительно умирает. Минут двадцать я думаю.

— А скорая где? — в панике подскочил Аркаша, — Слышь ты! Позвони им! Где они едут?!

Аркаша приложил ухо к двери: Юра набрал номер и спросил:

— Алло Скорая? Вызов был. Радужный поселок, Сергиево-Посадский район, Радужная улица дом один. Палец отрезало. ДА? Понятно.

— Ну? — спросил Аркаша, как только Юра договорил.

— Завязли где-то. Вторую машину отправили.

— Как вторую? Когда?

— Сказали, отправляем.

— Суки! — подскочил Аркаша, схватил лоток и пошел в сторону кухни. Он влетел на кухню, не разбирая дороги, и в последний момент почувствовал ногами что-то мокрое. Ноги заскользили, и Аркаша грохнулся на спину. Лоток выплеснул из себя жидкое содержимое прямо Аркаше в лицо, и только одними глазами он провожал пакет с пальцем, летящий в сторону разбитого окна. Аркаша изо всех сил вытянул руки и зажмурился. А когда поднес руки к лицу — пакет с еще больше посиневшим пальцем лежал в его ладонях. Аркаша поднялся на ноги, разбрызгивая во все стороны воду, как собака, только выбравшаяся из реки, и осмотрелся. В потекшем пакете еще оставалось немного льда. Он выгреб остатки и разложил прямо на стол, а затем аккуратно пристроил сверху пакетик с пальцем. Наконец включил свет и стал выворачивать тумбочки. В одной из них он нашел то, что искал: иголки и нитки. Но телесных, как назло не было. Тогда Аркаша, недолго думая, отмотал от белой катушки и, придерживая иголку оставшимися пальцами правой руки, попытался левой вставить в нее нитку. Первый раз иголка улетела под холодильник. Он взял другую, она была крупнее и все время выскальзывала из непривыкших к мелкой работе пальцев. Наконец, когда Аркаша догадался зажать иголку кулаком и, наведясь на лампу, на просвет продевать нитку, дело было сделано. Он осторожно запустил руку в пакетик и достал свое сокровище. Чужим, казался ему синий пожухший палец. Аркаша положил руку перед собой и медленно приставил его к месту разреза. Да нет, не так уж и усох. Вроде ничего. Аркаша занес иголку и ткнул в руку. Остановился. Перевернул руку другой стороной, снова придвинул палец, ткнул в него и опять остановился. Отложил нитку, приставил палец к руке и прижал. Через минуту отпустил. Палец стоял. Но стоило Аркаше потрясти рукой, как палец соскочил с намоленного места и устремился в бега. Аркаша поймал его перед самым полом.

— Ладно, — Аркаша стоял перед кладовкой, — ладно, говорю, содомит, пришивай.

Юра не отзывался.

— Ты че не слышал? Пришивай говорю, быстро!

— Не буду… — раздался спокойный Юрин голос.

— Ты тут целочку не строй, я те хату-то разворочу! А потом и до жопы доберусь. — Стукнул Аркаша в дверь.

— Бестолку ломиться. Дверь противоударная. Я ж хирург. У меня лекарства подотчетные.

— Блять пришей мне палец! Ты клятву давал сука! Шей блять — ломился Аркаша в дверь, она громыхала, но не поддавалась.

— Я вам пришью, а вы мой дом спалите, оно мне надо?

— Жидовка!

Аркаша сделал еще несколько ударов ногой с разбегу. Никакой реакции. Тогда он завалил на пол стеллаж, стоявший в прихожей. Выкинул из шкафа одежду, вырвал двери одна за другой, затем повалил и шифоньер. Полки, обувь, даже торшер из икеи — все оказалось под ногами. Последним штрихом Аркаша схватил с окна цветок, замотал его в сорванные занавески, запустил в дверь и устало грохнулся к стене напротив кладовой. Губы тряслись, налитые кровью глаза ходили из стороны в сторону.

— Слушай, как тебя там? Хочешь, я тебе бабла дам. У меня потчи писят тыщ тут налом. Могу окна отдать и двери, если хочешь. А хочешь, я не спалю ваш дом? Хочешь, я вообще к вам никогда не подойду больше.

Юра не отвечал. Аркаша почувствовал что-то соленое на губе, потер глаза руками и замер. Так страшно ему еще не было никогда.

— А хочешь… — произнес он медленно, — Я у тебя отсосу? Хочешь в жопу дам? Как ты там любишь? Я могу! Только пришей, этот чертов палец! — истерил Аркаша, уже не контролируя себя.

Дверь кладовки отворилась. Аркаша поднял голову на Юру. Бурый медведь с белым лицом, уникум, пойманный браконьером в клетку.

Юра стоял в одних трусах, в руках у него была белая простыня.

— На кухонный стол стели и ложись! — приказал Юра и бросил ему белье.

— Прям? Прям щас? — пытался еще где-то внутри бороться Аркашин зверь.

— А палец завтра пришивать будем?

Аркаша покорно поднялся с пола и пошел на кухню. Там расстелил простыню и забрался на стол.

Юра зашел в кухню в белом халате, маске, ярким фонарем прикрепленном к голове.

— Спокойно, спокойно, — тепло проговорил он, точно разговаривал с очередным животным, — больно тебе не будет.

И что-то острое кольнуло Аркашу под лопатку.

***

Трясло сильно. Аркаша вскочил, не понимая где он.

— Куда! — гаркнула на него непонятная толстая тетка в белом халате.

— Я… все? Голубой? — испуганно спросил он.

— Ну те виднее, — отрезала тетка, — дергаться будешь, я тебе все лишнее отрежу.

— Где я?

— В больницу едем! Палец. Скорая, это!

Аркаша попытался покрутить головой. Окружение и правда напоминало кузов машины скорой помощи. Приборы, кушетка, тетка в белом халате — все, в самом деле, было похоже на правду. Аркаша попытался поднять руку, чтобы посмотреть на палец.

— Лежи! Хорошо пришито! Щас до больницы доедем, закрепим, и домой побежишь. Я вообще тебя брать не хотела. Да вызов отработать надо.

Аркаша ее уже не слушал, он уставился в потолок и пытался вспомнить, что там было. Машина резко остановилась. К ней подбежали санитары.

— Ага, щас! — гаркнула на них тетка, — катать его еще, ноги ходят, пешком дойдет. Подъем беспалый! — крикнула она в машину, — тебе на четвертый этаж в перевязочную.

На рассвете Аркаша покинул больницу, с рукой закрепленной лангетой и бинтами.

— Идеально пришито, — подтвердил ему дежурный хирург, — через недельку надо будет зайти в вашу поликлинику швы посмотреть.

Он дошел до остановки и сел на автобус в Москву. Даже мысли не возникло у него вернуться туда, где случилось такое. Ему было противно и пусто.

Анна, встретившая его на пороге, только всплеснула руками и собиралась выдать тираду о его дрянном характере, как глянув ему в глаза, подошла и обняла насколько хватило.

Днем Аркаша позвонил мужикам и вызвал к себе, благо у их бригады был второй выходной. Когда Семеныч и Толик пришли, Аркаша лежал на кровати перепеленатый бинтами от паха до подмышек.

— Нихренаж ты переночевал, — опешил Семеныч когда его увидел.

— Да на жире поскользнулся, на пилу и в окно, кое-как скорую вызвал, — соврал Аркаша.