Дуглас Коупленд - Пока подружка в коме

Кроме того, я стал подчас совершать такие поступки, которые в трезвом виде были бы для меня просто невозможны. Например, я не раз терял машину: выезжал из дому вечером, ехал в город, где-то парковался, а наутро не мог вспомнить, где оставил автомобиль. Приходилось обзванивать все конторы, занимающиеся эвакуацией машин, и выяснять, нет ли у них моей тачки. Однажды утром я обнаружил, что ночью справил малую нужду прямо на стену комнаты. Впрочем, несмотря на внутреннюю деградацию, я умудрялся поддерживать сносный, обеспечивающий возможность худо-бедно работать внешний облик. Спиртным от меня разило постоянно – как из стакана, из которого забыли вылить недопитое вино.

А время все тикало и тикало.

Пэм прислала открытку из Афин.

Ужинала с Дэвидом Боуи. Очаровашка. Первый раз в жизни пила абсент. П .

В девяностном году Лайнус, не предупредив никого, уехал из города. Он сел в свой «фольксваген-жук», доехал до Летсбриджа в Альберте, а потом остановился на склоне хребта – континентального водораздела, – достал из багажника рюкзак и пошел пешком по полям, по стерне и соломе, распугивая фазанов да куропаток; он шел на восток, а по мере приближения зимы стал забирать к югу. К своему «фольксвагену» он так и не вернулся. Последующие несколько лет он провел, бродяжничая по югу Соединенных Штатов, отращивая бороду, подрабатывая подсобным рабочим, – чтобы только на еду хватало, – да присылая мне время от времени открытки, исписанные его микроскопическим почерком.

Привет, Ричард. Пишу тебе из Лас-Вегаса. Тут у нас зима. Я работаю в итальянском ресторане официантом. Особо не переламываюсь. А по соседству здесь тир, так я решил поучиться стрелять. Звучит глупо, но в этом деле, оказывается, есть чему учиться. Спасибо за письмо и фотографии. Приятно, конечно, знать, что ты обо мне беспокоишься, но, честное слово, у меня все хорошо. Ты спрашиваешь, на фига мне это надо. Вопрос вполне резонный. Я просто решил, что не могу больше ломать себя, подстраиваясь под эту жизнь. Вот работаю я инженером-электриком изо дня в день. И что – всю жизнь так провести? Когда я осознал это, то просто охренел. Не знаю, есть ли этому альтернатива, но, по крайней мере, я пытаюсь найти ее. Можно, конечно, воровать начать – весело, но как-то в нашем возрасте несолидно. Есть еще наркотики, но, честно говоря, я еще не видел ни одного человека, которому они помогли стать лучше. Жизнь кажется такой длинной и одновременно короткой. Хотя сегодня денек выдался вполне удачный. Смотрел па красивые облака, а еще повезло урвать целый мешок одежки в благотворительной лавочке за пять баксов. Видел Пэмми на обложке «Elle». Если будет время, пиши. Отправляй письма на почтамт Лас-Вегаса до востребования. Твой друг Альберт Лайнус .

В 1989 году Гамильтон женился на Клео, туристке-путешественнице, с которой он познакомился, когда делал съемку местности к северу от Кассэйра. Они переехали в небольшой коттеджик по соседству с набережной Лонсдейл и стали просто сверхдомашней добропорядочнейшей семейкой. Они организовывали тематические кулинарные ужины (Ребята, сегодня – Прованс!) , позволили себе набрать по нескольку лишних фунтов (Шоколадки «Dove», ах… стоит ли?) , а выходные проводили, переклеивая обои в комнатах (Хотел в бейсбол поиграть, да вот вроде плинтус привезли…) . Гамильтон вроде как совсем утихомирился, растеряв при этом большую часть своей язвительности и чувства юмора. На какое-то время он исчез с экрана моего радара, хотя как будто и жил неподалеку.

В 1991 году Венди получила диплом врача-реаниматолога. В тот же год у нее умерла от рака печени мать, и ей пришлось переехать к отцу, Айвору, этому сварливому троллю, от которого и в лучшие-то времена ласкового слова было не услышать. В общем, забот у Венди было по уши, но назвать эту круговерть жизнью язык не поворачивается. Насколько я знаю, студенткой она мечтала по-настоящему влюбиться, но как-то не получилось, и теперь она очень переживала из-за этого.

В том же году Пэм стала реже появляться на страницах журналов, а на Новый год и вовсе, можно сказать, сбежала в самоволку, не удостоив никого из нас даже открытки, поцелованной напомаженными губами. Обидно было, конечно, но мы понимали, что этому наверняка есть серьезные причины. Гамильтон, пребывая как-то раз в плохом настроении, заявил:

– Отлеживается где-нибудь, раны зализывает. И нечего идеализировать и романтизировать ее. Так ей, дуре, и надо.

– В каком смысле – так и надо? – спросил его я.

Мы как раз сидели в гнездышке Гамильтона и Клео: светлый деревянный гарнитурчик, дурацкие зверюшки-магнитики на дверце холодильника, белое вино. При каждой заочной оплеухе Пэмми от Гамильтона Клео точно светилась изнутри.

– В каком смысле? – переспросил я.

Гамильтон сам не знал, в каком. Пробурчав что-то невразумительное, он заявил, что ему нужно позвонить.

– Экий я все-таки скот.

Клео изобразила на лице досаду.

В середине 1992 года Пэм вернулась к родителям – разуверившаяся в себе, чего-то боящаяся, худющая и зловеще-красивая. Жизнь модели выпила из нее все соки. Как-то раз мы сидели на лужайке перед ее домом, и она сказала:

– Знаешь, Ричард, это было здорово. Честное слово. Но теперь все кончилось, а от самой себя во мне остался лишь крохотный кусочек. Я думала, что «меня» много, черпай сколько хочешь. Как бы не так. Теперь придется успокоиться и растить себя заново, потихоньку, как цветок из семечка. Надо же было все так бездарно профукать: десять лет грести деньги лопатой, и вот на тебе – ни гроша за душой.

– Куда же деньги-то подевались? – спросил я.

– Наряды. Рестораны. Наркотики. Еще наркотики. Вложила по-дурацки. Сначала – в какой-то супермаркет в Оклахоме, который так и не построили, потом в пенсионный страховой фонд в Орегоне. Этот просто взял и обанкротился. – Пэм не столько говорила, сколько сплевывала слова. – Черт. Зато вот теперь – курить можно. – Над нами шуршали деревья; прокаркала ворона. – И ведь скучаю я даже не по наркотикам. Знаешь, Ричард, что мне требуется? Экшн. Я хочу ощущать себя королевой, играющей в рулетку. Черные лимузины… Дерьмо собачье, но ведь скучаю же. Не хватает известности, почитания… – Долгая пауза, а потом: – Лоис иногда приглашает меня посидеть с Меган. Забавная у тебя девчонка. И яркая такая. Мне она Карен напоминает.

– Спасибо.

– Когда я ее в первый раз увидела, ну, еще тогда, в коляске, то подумала, что она так и вырастет этакой пацанкой, твоей двойняшкой. Ты вот зато, дорогой, выглядишь, прямо скажем, хреновато.

– И за это тоже спасибо, Пэм. – Я начинал поглядывать на часы – пора было забирать Меган с катка.

– Ричард, ты только не уходи… Нет-нет, посиди еще, пожалуйста. Ты обиделся? Я ведь только про цвет лица… я не хотела…