Дуглас Коупленд - Пока подружка в коме

– Тогда вы снова вернетесь сюда.

– Да ну?

– Но тогда вы здесь и останетесь. Совсем.

Выждав паузу, чтобы эта мысль наверняка дошла до сознания каждого, я обращаюсь к Карен:

– Ты готова? Уже почти стемнело.

– Нет, подождите! – это кричит Лайнус. – Мы ведь что-то потеряли – и я не понимаю, получили ли что-то взамен.

Над нами вспыхивает свет. Я отвечаю Лайнусу:

– В жизни мы плачем в трех случаях: когда чего-то лишаемся, когда что-то обретаем и когда происходит какое-то чудо. За сегодняшний вечер ты испытал все эти состояния…

Свет продолжает сиять, в полном безмолвии.

– Карен, пойдем, – повторяю я.

– Погоди, куда вы собрались? Идти-то вам далеко?

Голос Ричарда сухой и скрипучий, как наждачная бумага. Это от отчаяния.

– Карен пойдет на вершину горы, – говорю я. – Она должна взять с собой Джейн. Когда она дойдет до своей вершины, мир возродится, и Джейн появится на свет в тот же день, что и в первый раз.

– Джаред, да ты совсем дурак, – не унимается Ричард. – Куда ей в гору-то лезть. У нее же ноги.

– С ногами у меня все в порядке, Ричард, я не фарфоровая кукла. Я здорова, сил у меня хватит. Жребий брошен.

Карен прощается с друзьями, со всеми по очереди. Ричард стоит рядом с ней, пытаясь перехватить ее взгляд.

– Пэмми, Гамильтон, настанет день, и мы еще выпьем по рюмочке все вместе. Договорились? И обязательно с герцогиней Виндзорской и Джимми Хендриксом. Ох, и посмеемся мы над этим годом… Пэм, говори всегда что думаешь. И ты, Гамильтон, говори то, во что сам веришь. Не бойтесь быть добрыми.

Гамильтон и Пэм явно пришиблены происходящим.

– Эй, ребята, нельзя же так! Все к лучшему и ради лучшего. Вы мне будете сниться, всегда. А иногда, наверное, я буду сниться вам.

Торопливые объятия, как будто поезд уходит. А впрочем, практически так оно и есть. Следующий кто?

– Венди, Лайнус. Вы-то верите, что все это к лучшему? Я рассчитываю на вас, ребята. Измените этот мир.

– Карен…

– Странное чувство, – задумчиво говорит Карен. – Я словно астронавт перед стартом. Вот и вы думайте об этом так же. Такой торжественный, захватывающий момент. Представьте себе, что каждый из нас летит в космос открывать очередной новый мир.

Карен подходит к Меган, из глаз которой ручьем текут слезы прямо на шерстяной свитерок Джейн.

– Меган, ты прекрасная дочь. Ты умная девчонка. Ты замечательная мать. Ты отличная подруга. Не хотела бы я иметь другую дочь.

– Мама…

Карен целует Джейн.

– Какая она у нас красавица. Я счастлива, что могу тебе сказать, как я люблю тебя.

– Она… она с тобой пойдет… сейчас?

– Да, солнышко. Ты уж меня извини. Но это не надолго. В сентябре вы снова встретитесь.

– Но…

Карен берет Джейн на руки и подходит к Ричарду.

– Ричард. Беб. Я все равно буду любить тебя. Даже во сне. И в моих снах… – Она задумывается. – Подожди, мы ведь с тобой так и не поженились?

– Не успели.

– Ну и ладно. В моих снах мы будем женаты, хорошо?

– Да, понятно, но…

– Никаких «но». Поженимся, поженимся – (Последний поцелуй.) – До свидания.

Повернувшись ко мне, она говорит:

– Эй, Джаред. Что с тобой – порезался?

Я прикасаюсь к своему сердцу и вынимаю из него мерцающую звезду. Я переношу ее в ладони и вкладываю в грудь Карен.

– Есть посадка, – докладываю я.

Карен идет по дамбе в сторону подножия горы. Ее тело двигается чуть неуклюже – этакий утенок с обложки телефонного справочника. Обернувшись, она кричит:

– Ребята, я так счастлива, что проснулась! Мир такой замечательный, а будущее оказалось очень интересным. И теперь во сне мне будет сниться, что я не сплю. Мне будете сниться вы, вы все. Спокойной ночи!

Тишина. Я смотрю на остальных. Все стоят неподвижно, словно пригвожденные к месту стремительным и неожиданным развитием событий.

– Эй, вы! – окликаю я их. – Вам тоже пора. Венди, Лайнус с Меган, Пэм и Гэм – марш в больницу. Ричард, ты давай шуруй в свой каньон. Доберетесь до места – сядете и будете ждать. Как только Карен поднимется на вершину, мир вернется.

Пауза.

– Ну, все. Пока, девочки и мальчики. Не поминайте лихом.

– Счастливо тебе, Джа…

Меня уже нет. Я мгновенно впитался в бетон плотины, на время уйдя из их жизни. Мне еще нужно кое-что сделать. Я ведь тоже – часть плана «Б». Моя роль состоит в том, что я остаюсь один на этой теперь уже абсолютно безлюдной, необитаемой планете. Мне предстоит таскаться по ее оскверненным останкам долгие годы, возможно – десятилетия, пока Карен будет лежать в коме. Это тот выбор, который пришлось сделать мне. Случись всему этому повториться – я снова выбрал бы этот путь.

Бог.

Похоже, все будет так: ближайшие лет пятьдесят я буду бегать нагишом по нашим улицам; буду иногда листать порножурналы, посмотрю кое-какие кассеты на видео. Что будет завтра – неважно. Пойдет ли дождь из пауков и скорпионов или же с неба прольется кислота из аккумуляторов – я все равно буду здесь. И, кстати, никакой личной жизни на несколько десятков лет. Вот разве что – мисс Кулачок. Вы только не сердитесь на меня, если я опять похабщину какую сморозил.

Моя жизнь расходится с судьбами остальных. Но пока что я еще могу понаблюдать за ними. Вот Лайнус и Меган – сидят в приемном покое, за окнами которого играют яркие зарницы. Вестибюль больницы завален скелетами, но ни человеческие останки, ни звенящая тишина не могут заставить моих друзей испугаться.

– Я, похоже, снова беременна, – говорит Меган. – Джейн опять здесь. Ей четыре часа, комочек клеток, ненадутый мячик, дрожжевое тесто. Лайнус, ты представляешь?

В дальнем углу что-то звякает.

– Ты только посмотри на всех них, – говорит Лайнус. – Скоро они оживут, снова станут людьми!

Меган спокойно отвечает ему:

– Забавно. Как же быстро мы к ним привыкли. К протёчникам. Они уже не кажутся мне чудовищами.

– Мне тоже.

– Скажи, Лайнус, мы ведь друзья?

– Ну.

– Ты боишься того, что нас ждет?

– Ну.

– Но ведь выбора у нас нет?

– А скорее всего, его у нас и не было.

В полуразрушенной реанимационной палате стоит Венди. Перед нею на двух каталках лежат Пэм и Гамильтон. Все трое молчат. Какая им уготована судьба? Как изменится жизнь каждого из них?

– Темновато здесь, – замечает Пэм.

– Хочешь, зажжем еще несколько фонариков? – предлагает Гамильтон.

Он тянется к столику, на котором стоит вертикально дюжина фонариков, свет от которых уходит к запыленному потолку.

– Нет, спасибо. Не надо. Я больше не боюсь. Темноты.

– Я понял, – кивает Гамильтон.

– Вы посмотрите на свет, на то, как лучи пронзают темноту и пыль, – говорит Пэм. – Словно настоящие световые колонны. Венди, скажи, правда, похоже?

Вокруг, по углам помещения, груды скелетов. Венди машинально постукивает медицинскими щипцами по подносу из нержавеющей стали. Она вдруг чувствует себя очень-очень старой.