Елена Блонди - Прогулка [СИ]

Сон уже брал ее, оттаскивая все звуки, делая их далекими, маленькими. Свист сонных стрижей, рокот чужого холодильника, шум редких автомобилей. И сонное дыхание Ильи стало далеким. Он снова повернулся, выпирая из-под небрежно кинутой простыни крутым плечо и большим, как у минотавра, боком, храпеть перестал, но, мерно дыша, иногда бормотал что-то.

Фиг с ним, успела подумать Кира любимую присказку, завтра докуем. Уже вместе, улыбнулось ее сознание, уютнее укладываясь отдохнуть.

Но до завтра они проснулись еще раз и еще дважды, вернее, не слишком и просыпались, занимаясь любовью снова и снова. И откатываясь от жаркого тела, Кира успевала подумать, в дремоте, а совсем ведь забыла, какие же они неутомимые кони, мальчишки в свои двадцать с копейками. Удивительно. И смешно.

В глубине сна несколько раз слышался ей голос. Мужской, уверенный. Звал ее по имени, замолкал, ожидая ответа, а потом звал снова, уже с легким раздражением.

— Кира. Кира?

Во сне она знала, надо ответить. И не потому что боялась, чего тут бояться, это же он… Но всякий раз рядом Илья ворочался, или просыпался, будя ее для срочного и одновременно неспешного ночного дела, и голос стихал.

А поздним утром, когда проснулись совсем и Кира, торопясь, стала собираться, волнуясь о брошенных в квартире котах, она не вспомнила ничего. Кроме того, что было с Ильей.

— Ты сегодня придешь? — он сидел, расставив длинные ноги, крепко уперев их в палас босыми ступнями, возил по стриженым волосам ладонью, поднимая на лбу хохолок.

— Мне нужно поработать, — Кира кое-как прибрала волосы, заплетая их в небрежную косу.

— А тут никак? Ну да, понял. Тебе надо там, где привыкла, да?

— Как-то так. Ладно, я пойду. Ты валяйся еще.

— Я провожу. Ты посиди, я в туалет и умоюсь.

Голый, прошлепал в коридор, хлопнул дверями. И закричал оттуда гулко, чем-то там громыхая:

— Ты хочешь если поесть, там яйца, и еще рыба копченая.

— Я дома.

— Чего? Не слышу!

— Да не кричи, ты.

— Не буду, — согласился Илья очень громким голосом, плеская водой и ругаясь по поводу пятого этажа и слабого напора.

Кира закатила глаза. Она уже оделась и быстро привела в порядок лицо. Аккуратнее расправила на диване простыни. И чутко прислушивалась к шуму в подъезде — вдруг пришла в голову мысль, а ну как вернутся его родные, не ко времени.

Илья вернулся в полосатых ярких трусах, и Кира заулыбалась, вспоминая любимых своих шмелей, толстых, с такими же полосками через всю корму.

— Слушай, чего ты пойдешь. Там бабок полный двор, смотреть будут. На нас.

— И что? — удивился Илья, вытирая лицо большущим полотенцем, — ты меня, что ли, стесняешься?

— Нет же. Мне-то что, наоборот, за честь. Вот скажут, скадрила младенца. На старости лет.

— Но-но, — предостерег младенец, сгребая ее и поднимая над головой, — за младенца улетишь сейчас, с пятого этажа. Ласточкой. Или стрижиком. Я мужчина!

— Конечно, — поспешно согласилась Кира сверху, — конечно! Только поставь меня скорее! Ребра помнешь, медведь!

— Медведь — это лучше, — согласился Илья и послушно поставил перед собой слегка помятую смеющуюся Киру, — дай нос, поцелую. А мне на всяких бабок и теток наплевать. Между прочим, по нашему поводу пацаны уже проехались. Колян стебаться стал, что, Илька, нашел себе тетю по вкусу.

— Вот. Видишь?

— Ага, — Илья запрыгал на одной ноге, надевая шорты, — ну и получил от меня. Легонечко так, в лобешник. Он мне лучший друг, сразу все понял. Теперь молчит и шишку лечит.

— О Боже. С кем я связалась? — Кира ушла в прихожую обуваться.

— Нормально, — утешил ее Илья, — не писяй, Кира. Я своих вкусов не скрываю. И никого не боюсь. Ясно тебе?

— Это я уже поняла. Ну, хорошо, если так.

Илья внимательно посмотрел на ее серьезное лицо. Звеня ключами, догадался:

— Ты обиделась, да? Про «не писяй»? Это мы с мамкой смеялись, дома. Дразнили друг друга. Пошли?

— Значит, я тебе вместо мамки?

Илья перестал звенеть ключами. Глаза широко раскрылись, а потом сморщился нос, губы скривились в гримаске.

— Ты про что? А-а-а! Фу-у-у… Бэ-э-э… Мелешь глупости, а взрослая же женщина!

Передернул плечами, для пущей выразительности.

«Жеженщина», вспомнила Кира свои с дочкой семейные шуточки. И вышла следом за широкой спиной, так и не решив, что и как ей нужно чувствовать. Знала только одно, какое счастье, что она никак не влюблена и новые отношения поэтому ничем жестоким ей не грозят.

Илья совершенно гармонично вписался в территории Киры, и во внешние, и в территории ее сознания, заботливо перетащив к ним поближе свои, будто соединил два королевства. Кира еще репетировала откровенный разговор, о том, как славно они будут встречаться пару раз в неделю, но через неделю вдруг обнаружила в прихожей огромные тапки, а на табурете в комнате новенький мощный ноутбук, на нем, вдумчиво пояснил Илья, кино смотреть намного лучше. И если бы только это, она может, возмутилась бы, но возвращаясь со своих вечерних ремонтов, Илья торжественно вытаскивал из вывернутых карманов вороха смятых бумажек и высыпал их на полку, не оставляя себе ничего. Так будут целее, объяснил, а на карман буду у тебя попрошайничать, да?

Кира вздохнула и взяла с него обещание, что по магазинам за продуктами будут ходить вместе, чтоб ей не таскать тяжелые сумки. И чтоб не обижался, если она, подсчитывая доходы, станет скаредничать, растягивая деньги до следующей его зарплаты.

— Отлично, — обрадовался Илья, уже привычно целуя Киру в нос и удаляясь в ванную, — и покупать будем, крупное чего-то, по очереди, тебе и мне. Что ты там хотела? Объектив новый? А у меня телефон разбит. Вот есть, зачем складывать денег.

Собственно, несколько раз он пытался перетащить ее к себе, но Кира не пожелала добавлять себе хлопот, орудуя на обеих кухнях, и бегая от котов к Илье и обратно. Нет уж, процитировала фразу из старой комедии, замешивая тесто на домашнее печенье, уж лучше вы к нам.

Старые умения она вспомнила с радостью. И теперь пекла и варила: кормить большого мужчину было таким же замечательным удовольствием, как удовольствие, с каким он ел приготовленные Кирой вкусности.

Всерьез волновало ее теперь одно. Собственные легкие слова насчет возраста. Они никак не мешали бы ей, если бы все сложилось по-другому. Ну да, вполне молодая спортивная дама, пусть старше, но выглядит хорошо. Достойно, прямо скажем, выглядит для своих, сколько она там наврала парню, тридцати восьми. И нет нужды напрягаться постоянно, стремясь выглядеть на придуманный возраст с утра и по вечерам, а уж привести себя в порядок перед свиданием, сделать незаметный аккуратный макияж после маски-тоника, подобрать нужную одежду — к лицу и по фигуре, при свидании сотворить мягкий, лукаво щадящий свет-полумрак. И прочие маленькие женские хитрости, которые — для удовольствия двоих. Оказалось, в новых условиях сомкнутых территорий они теряют свой знак, упорно переводя плюс в минус, делая невинную хитрость — враньем. А то — из легкого, немного ухарского, вот мол, поди догадайся, уличи, без заглядывания в паспорт, вдруг тяжелеет, показывая суть. Просто вранье. Кира пыталась уговорить себя, тысячи женщин скрывают свой паспортный возраст, и им это лишь помогает. Но о помогательности знала, как вдруг поняла, со слов, из уверений, а мало ли, кто что говорит.