Елена Блонди - Цветок для двоих [СИ]

— А что такого-то, — вполголоса возражала Крис, наклоняясь к ее уху, пока за стеклом проплывало рыжее полотно пустыни, — мужики едут на острова, или в Тай, где никого не удивляет возможность купить на ночь девочку или мальчика, или мальчика, переделанного в девочку. Едут именно за сексом. Хотя эти услуги не регламентированы ни в каких курортных документах. А тут мусульмания, тут женщины не работают в обслуге или торговле, и приезжие имеют дело с целым штатом трудящихся на их благо мужчин. Кстати, о легализации. Уэльбек в одном своем романе сделал секс-туризм главной фишкой сюжета, вернее, антуражем романа. Не приключения сексуально озабоченного героя, нет. А как герой создает целую сеть отелей, которые законно предлагают туристам сексы всякие, красивые и разные.

— Глобальный какой Уэльбек, — кивнула Шанелька.

— Как всегда, — согласилась Крис, — я вот думаю, все узнанное нужно учесть, в наших поисках. Как-то.

— Как? Найти следы доревольюцонной глобализации торговли мальчиками-пурушиками? Ценники на пожелтевшей бумаге. Рекламные проспекты с фотокарточками фаса и, гм, профиля тела.

— Палехче, Нелькин! — Крис засмеялась, отрывая уголок пакета с орешками, — тебя уже несет, как Остапа.

Кинула в рот пару орешков и стала серьезнее.

— Конечно, не так явно и в лоб. Но историю предмета нужно немного знать, чтоб, ну… чтобы увидеть причины и результаты поступков, понимаешь? Одно дело, если молодая европейская женщина с дочкой, снявшись на официальном групповом портрете королевской семьи, исчезает из виду где-то в привычной среде. И совсем другое, если тут процветали непривычные ей моральные установки. Кто знает, кем на самом деле она приходилась наследному принцу? Даже сейчас некоторые наши курицы, мечтая о браке с арабским принцем, иногда попадают в жуткие, с их точки зрения условия. Не с принцевой точки, а с куриной. А потому что не учли разницу менталитета.

— Что-то меня тошнит, — сказала Шанелька, — дай еще орехов. И водичка где у нас?

— От принцев тошнит? — Крис высыпала ей в ладонь орешки, — или от куриц?

— Едем долго, — Шанелька содрогнулась, — и про куриц не надо. На всякий случай.

— Уже почти, — Крис отвернула пробку с бутылки, та зашипела, брызгаясь мельчайшими каплями, — держи.

Дождалась, когда бледная Шанелька напьется, попила сама и, пряча бутылку, продолжила:

— Если выживешь, поедем сразу в библиотеку, это в старом городе, заодно посмотришь неофициальную и не курортную Египтию. Нам нужен старший библиотекарь господин Джахи.

Крис тыкнула пальцем в планшет, лежащий на коленях:

— То есть, если я верно расставила слова, господин Кхер Хеб Джахи. Или сразу Кхер, у него спросим. Валерка туда уже звонил, этот Хеб должен нас в Геруде устроить. Дотерпишь? Или сначала посидим где в тенечке?

Шанелька помотала головой.

— Библиотека — это всегда хорошо. Тихо, прохладно. Я лучше там тенечек найду, пока ты со своим кхерхебом будешь договариваться. А потом сразу в душ. Надеюсь, он не из пурушей, не начнет тут же плясать танец семи покрывал, показывая нам свое прекрасное библиотечное тело.

— Угу. И называя цену каждого члена в отдельности.

Сонная знойная Геруда сильно отличалась от туристической зоны, где толпились большие и маленькие отели, а небо ежеминутно пересекали серебряные крестики авиалайнеров. Рыжие и белые стены стояли сплошной лентой, прерываясь врезанными в них воротами и калитками. На ухабистом тротуаре, от глинистой пыли таком же рыжем, как далекая пустыня, изредка торчали отдельные кусты олеандров, или бугенвиллея упорно лезла на глинобитный забор из земляной ямки размером с суповую тарелку. Раздолбанная машинка такси везла их через площади, уставленные пыльными столиками, за которыми вольно сидели мужчины в светлых джалабиях до самых пяток. Резались в нарды, курили кальяны, присасываясь к мундштукам. На узких улицах за машиной бежали дети, протягивая в руках фрукты и бутылки с водой, и тогда грузный араб-шофер, одышливо крутясь на сиденье, грозно орал им что-то, а после оборачивался и тем же тоном грозно орал на усталых пассажирок — видимо, извинялся.

Несколько раз проезжали здания повыше, в четыре-пять этажей, с вывесками на высоких деревянных дверях и пыльными лаврами в кадках у входа. Шанелька всякий раз с надеждой приподнималась и снова усаживалась разочарованно, гадая, сколько еще им трястись, глотая пыль, которая лезла во все щели старой машины.

Наконец, на круглой булыжной площади, окруженной двухэтажными домами почти без окон, шофер с шиком развернул свой драндулет, визжа тормозами и сотрясаясь всеми частями себя и машины. И вышел, открывая переднюю дверцу. Пока Крис расплачивалась, вникая в чудовищно изломанный местный вариант английского, Шанелька вылезла, держась рукой за ноющую от бесконечного путешествия спину, а другой волоча за лямку набитый рюкзак. Подумала с грустью, не девочка, без труда выдержать — сколько там — с шести утра и до полудня на ногах, вернее, почти все время на заднице. И пошла к дверям библиотеки, которая оказалась самым высоким зданием на маленькой площади — три этажа из грубого рустового камня, с узкими, как бойницы, окнами и обязательными для местных государственных учреждений высокими двустворчатыми дверями.

По бокам тоже торчали кадки, и густые лавры с шарообразными кронами были такими пыльными, что она печально вспомнила затаенный садик за окном спальни отеля, который дважды в день поливал из шланга величавый садовник в джалабии, заставляя умытые листья сверкать тяжелыми каплями. Да, некурортная Геруда сильно отличалась. И какая тоска, придется торчать тут неделю, а может и больше, если документы не оцифрованы, дышать книжной пылью, а вечера проводить в таком же скучном пыльном доме на пыльной улице без деревьев. Хорошо, что море тут тоже недалеко, хотя пять километров — это не за пару минут сбежать по лесенкам к пляжу.

Но и мы не валяться на песочке приехали, храбро решила Шанелька, рассматривая чугунные доски с арабской вязью и удивляясь, что нет ни одной надписи хотя бы на английском. А вдруг он вообще привез их не туда? И вместо библиотеки двери впустят их… ну… к примеру, в тайный дворец прошлого, может быть, там фонтаны, гарем, залы для пиршеств. Вот только, единожды закрывшись за беспечными путешественницами, высокие двери уже не откроются. А если откроются, то выпустят их не на маленькую скучную площадь, а куда-то совсем в другое место.

— Ну, — сказала за ее спиной Крис, грохоча сумкой на колесах, — заходим?

На пыльной кнопке звонка остался от ее пальца блестящий след. Двери глушили все звуки и Крис надавила еще раз, не убирая палец.

— Публичное же, вроде место, библиотека, — вполголоса возмутилась Шанелька, дергая бронзовую витую ручку, и тоже оставляя на пыльной поверхности блестящие вытертые следы, — ну вот, теперь руки мыть…