Аква Тофана - Сок глазных яблок

Однажды Аква Тофана получила на работе милый «подарок» на Новый год: текст о половых извращениях – для перевода. Деньги не пахнут, но не до такой же степени! Половые извращения в рамках психиатрии – такое не то что переводить, такое просто читать тошно. Аква промучилась все праздники, она не могла есть, при виде салата «Оливье» ей хотелось блевать, за неделю она похудела на несколько килограммов. Закончив работу, Аква пошла к начальнику. Глянув на принесенные листы, он с удивлением посмотрел на красну девицу и спросил: «Это я тебе такое дал? Да мне это не нужно было». Можно было и не мучиться… Думая только о том, чтобы не блевануть ему прямо на стол, Аква улыбнулась в ответ и пошла работать дальше. Благодаря этому случаю Аква Тофана научилась полностью абстрагироваться от читаемого текста, и с тех пор психиатрия для нее – самое захватывающее чтиво, в которое можно погрузиться с мороженым в зубах.

Маленькая Аква Тофана была страшненьким подростком – Катечка Пушкарева, только прыщавая. Она носила огромные очки с толстенными стеклами, брекеты, одежду, доставшуюся от старшего брата, и длинные вечно растрепанные волосы с челкой, ужасно подстриженной мамой. Любимая цирковая обезьянка для целой своры мальчишек, натравливаемых одним из лидеров класса, – над ней издевались пять лет, каждый учебный день, на каждой перемене, каждые 45 минут. Они были сильнее и быстрее, Аква не могла дать сдачи, потому что боялась, что ей разобьют лицо или выбьют зубы, а еще потому, что она не понимала: как можно бить людей, ведь им же будет больно?..

Классная руководительница постоянно срывалась на своих подопечных на уроках, а те – друг на друге на переменах. У нее были виноваты либо все либо никто, она была зациклена на успеваемости детей и школьных формальностях; что на самом деле творилось в классе, ее не волновало – впрочем как и других взрослых. Это был самый буйный, но и самый сильный класс в лучшей средней школе в районе, родители не захотели забирать из него Акву. И она привыкла к боли и издевательствам – обычным подростковым шалостям со жвачкой в волосах, сморканием в одежду, канцелярскими кнопками в сапогах, постановкой «раком», плевками на голову мужскими причиндалами в открытке на 8 Марта и т. д и т. п. Аква поверила, что по отношению к ней это нормально, и так будет везде и всегда, поэтому не особо возмущалась. По-настоящему горько ей было только раз – когда она нагнулась, и один мальчик отвесил ей пинок, но промахнулся и заехал со всей силы ботинком в промежность.

Аква долго смеялась над сказкой Железнякова: спасительное бегство жертвы и это «Чучело, прости нас!» в конце – какой же нелепый хэппи-энд!.. Такие уроки не для мучителей, а для их жертв. Никто никогда не вспомнит, как потешался над страшненькой Аквой. Она не нашла лучшего компромисса с реальностью, чем тронуться головой и собственноручно понаоставлять на своем теле пожизненные шрамы.

Несмотря на стремительно поехавшую крышу, Акве Тофане повезло: она не озлобилась, более того, поняла, как важно прощать других и себя – к сожалению, слишком поздно. У нее нет никакого желания встречаться со своими обидчиками, но она не держит на них зла, их легко понять: естественный отбор был и будет. То, что нас не убивает, делает нас… увы, нет – сумасшедшими (доказано самим же Ницше).

Аква Тофана вычислила ее сразу. Нечто специфическое во взгляде, мимике, движениях, интонации – это как с запахом: легко улавливаешь отдельные знакомые флюиды, если только их не перебивают свои собственные. О, этот родной «запах» – такой незаметный для самого человека, такой резкий и отталкивающий для других его носителей, но такой слабо уловимый для всех остальных людей. Аква Тофана вычислила ее, вычислила ли она Акву? – вряд ли, ее запах был намного сильнее, по крайней мере, так казалось Акве. Украдкой Аква часто с любопытством разглядывала эту любимицу Христа сатаной целованную в лоб. Аква практически никогда с ней не разговаривала. Что было с той девушкой? Бог ее знает. Но она была живым барометром, измеряющим человечность окружающих ее людей. Впрочем, люди обычно быстро привыкали к ее странностям.

Акву резануло то, с каким презрением он посмотрел на ту девушку, с какой издевкой он отпустил в ее адрес несколько шуток – высмеял ее перед всеми, воспользовавшись своим положением. Он сделал это не со зла, просто он был очень жизнерадостным и саркастично-веселым человеком. До тех пор, пока у него не умер сын.

Думая о чем-то своем, Аква поднималась по лестнице, на одном из этажей она заметила боковым зрением какую-то фигуру и тут же, вздрогнув, сузила глаза, почувствовав пронзительный «запах». Аква повернула голову и оцепенела от ужаса – это был он и от него исходил «запах» даже сильнее, чем от той девушки, над которой он так беззаботно потешался несколько месяцев тому назад. Да по сравнению с ним она теперь казалась самой адекватностью!.. Потупив взгляд, Аква Тофана незаметно проскользнула мимо него и пошла дальше, унося в душе неприятный осадок. Мораль? А ее здесь нет, просто совпало.

Распластав сломанные крылья, Феникс лежал на животе в ожидании смерти и собирал огромный пазл – четыре тысячи деталей. Это был очень красивый пазл: возносящийся в небо замок (его название у Феникса не получалось выговорить) в окружении леса, холмов и снежных гор. За пару месяцев Феникс почти закончил замок – где-то полторы тысячи элементов, на которых был отчетливо виден каждый кирпичик. Феникс больше не мог летать, но, усердно полируя животом пол, он построил свой собственный воздушный замок, отгородившись ото всех изумрудными холмами и горным хребтом изумительно-бирюзового цвета. Теперь он, плутая, бродил по осеннему лесу, напоминавшему своей пестротой и однообразием миску салата. Сколько времени уйдет на эту растительность? Месяцы, годы… Ее можно собрать только методом «тыка» – чтобы подобрать нужный элемент, приходится каждый раз перебирать не меньше полтысячи деталей. И Феникс перебирал, ему хотелось уйти в самую чащу и спрятаться в этом лесу. Пазл уже порос пылью и немного выцвел с краев на солнце, но Феникс не сдавался: он видел во всем этом смысл, точнее, только в этом смысл и видел.

Поняв, что пинками Феникса не заставить взлететь, его отнесли к главному ловчему, а тот отправил сей ценный экземпляр в зверинец. Этот зверинец не был похож на обычный зоопарк, там даже не было решеток. На сборе ловчих Феникс сидел, нахохлившись, с потухшими угольками вместо глаз и дышал на озябшие лапки. Ловчие с любопытством рассматривали его, тыкали в него хворостинками и, пропуская мимо ушей его возмущенно-обиженное шипение, смеялись и говорили о чем-то своем.