Робин Слоун - Закваска

Я положила руки ему на локти и руководила его движениями. Это было фрагментирование задачи. Стоило мне остановиться и сказать «вот так», как Витрувианец издавал тихий одобрительный гудок и запоминал не только само движение, но и контекст — картинку на камерах, температуру и давление на сенсорных датчиках. Завершая последовательность, я отступала назад и говорила Витрувианцу: «Теперь ты».

Таким образом Витрувианец старой модели, в память которого я загрузила главную ветвь разработки, повторил все ужасы моих первых подходов к выпечке.

Вот только он был пять футов ростом и соответствующей силы, так что все мои ошибки приобрели куда больший размах. Например, миска пролетела через весь стол к стене, оставив за собой белый мучной след.

Но в итоге я все-таки научила его смешивать ингредиенты, и мы перешли к замесу теста.

Витрувианец принялся запускать куски теста в воздух, как артиллерийские снаряды. Он был сильный, так что улетали куски далеко. Один из них чудом не врезался в барную стойку в кофейне, а еще один мне так и не удалось найти.

Я решила, что пока мы остановимся на смешивании компонентов.

Когда утром следующей среды Мэрроу-Фэйр распахнула двери, наплыв посетителей был огромный. Они что, все ждали открытия на летном поле, толкаясь среди коз? Между восемью и девятью утра космический корабль превратился в… фермерский рынок на космическом корабле. Клиенты в массе своей выглядели очень богатыми. Клетчатые костюмы у богачей из мира IT, сумочки из мягкой кожи у тех, чье богатство постарше.

Все это напоминало частную экскурсию по какому-нибудь музею, организованную специально для его богатых меценатов. Посетители, не торопясь и тихонько переговариваясь, заходили через главную дверь поодиночке, парами или маленькими группами. Я пока не сумела научить Витрувианца хоть чему-нибудь стоящему, поэтому мое рабочее место стояло в темноте и тишине, и все проходили мимо.

Ко мне подошел Гораций.

— Пройдемся? — предложил он. — Всегда интересно посмотреть, что предлагают другие.

Мы прошли мимо Грейси с ее чернобыльским медом, мимо продавца пещерных грибов; неподалеку мужчина и женщина процеживали смузи, в котором плавало… что-то живое. Орли, эльф с пикника, стояла у прилавка, заваленного сырами — призрачно-бледными, коричневыми, будто кожаными, с голубыми, зелеными и даже малиновыми прожилками. Самые большие головы она порезала на куски под разным углом, и получившиеся куски казались крупными мягкими самоцветами. Еще один мужчина продавал бейглы автоматически оптимизированной формы — их наружная часть была гладкая, как компьютерная модель. Продавец, парень чуть младше меня, выглядел сомнительно.

Рядом еще один мужчина продавал рыброгозубов, которые всю жизнь жили в трубах с водой, протянувшихся по коридорам склада. Его сосед чистил рыбу и прямо на месте жарил такос, заворачивая рыбу в тортильи из сверчковой муки и накладывая туда же салат из капусты, выращенной под розовыми лампами. Мы с Горацием взяли по паре тако и сошлись на том, что сочетание просто безупречное. Мы добрались до станции, где пекли из сверчковой муки, и Гораций поприветствовал ее владелицу.

— Анита! Это Лоис, мегапекарь. У нее работает робот.

А мне он сказал:

— Попробуй Анитино печенье.

Печенье было светло-коричневое, с темными зернышками.

— В Испании есть наскальные рисунки, которым тридцать тысяч лет, они изображают сбор и потребление насекомых.

Он сунул печенье в рот.

Когда мы отошли от сверчкового стенда, я спросила:

— А кто все эти покупатели? Что если кто-то из них сейчас скажет: «Да, конечно, Анита, я, пожалуй, возьму дюжину коробок сверчкового печенья…»

Гораций придвинулся поближе, он явно был рад посекретничать.

— Думаю, тут у нас сегодня представители лучших ресторанов мира — из Сан-Франциско, из Нью-Йорка, Лондона и Токио. Кто лучше них оценит наш прогресс? Все, что найдут у нас, они привезут на ужин в свои рестораны. Может, они еще и мистеру Мэрроу отчитываются.

Мы дошли до лимонной рощи. Там покупатели окружили молодую женщину. Это ее я видела в первый вечер — она тогда шла по пустому вестибюлю с кружкой кофе и отсутствующим взглядом.

— …максимально питательный продукт, — говорила она. Бейджик у нее на халате сообщал, что зовут ее доктор Джайна Митра.

Женщина передавала по кругу тарелку, на которой лежало несколько кусков чего-то, на вид совершенно несъедобного. Каждый брусок, завернутый в серебристо-зеленую бумагу, был белый, как личинка. На вид они напоминали призрачные батончики из воздушного риса.

Покупатели стали расходиться, тихонько переговариваясь. Джайна Митра, слегка прикусив губу, проводила их взглядом.

— Здравствуйте, доктор Митра, — сказал Гораций. — Это Лоис, у нее есть робот.

Джайна Митра поздоровалась, все еще следя взглядом за удаляющими покупателями, и рассеянно предложила нам попробовать ее продукт.

Я взяла один брусок и изучающе понюхала его. Он пах грязью, но не в плохом смысле.

— Вы сказали, это максимально питательный продукт. Это что-то вроде Суспензии?

Взгляд Джайны Митры оживился.

— Нет, — сказала она с натянутой улыбкой. — Это Лембас, он гораздо лучше. А вы пробовали Суспензию?

Когда я рассказала, что некоторое время только ею и питалась, доктор Митра явно была удивлена.

— Лембас — это совсем другое. Я объясню, но вначале, пожалуйста, попробуйте.

Я откусила кусочек, ожидая скользкого химического оттенка, знакомого мне по вкусу Суспензии. Но Лембас оказался на вкус теплым и понятным. Его можно было бы сравнить с гигантским картофельным крокетом, но Лембас был лучше. Его структура выдерживала идеальный баланс между пористой и хрустящей. Я съела брусок целиком.

Джайна Митра улыбнулась.

— Вам нравится?

На вкус Лембас был отличный, да и текстура поначалу была высший класс, но, оказавшись у меня во рту, он как будто бы слишком быстро стал смешиваться с моей слюной. Я почувствовала, как он прилипает к зубам.

— Да, — сказала я, — вкушно, но шлегка липковато.

— Угу, — согласно пробурчал Гораций. Ему никак не удавалось разжать зубы.

— Это все новые энзимы, — мрачно сказала Джайна Митра. — Я запишу.

Она метнулась за стойку, напечатала что-то на ноутбуке и вернулась к нам.

— А шо это?.. Погодите, — я провела языком вдоль зубов. — Что это за вкус?

Взгляд Джайны Митры посуровел.

— Ничего. Это не должно быть симуляцией. Я думаю, вкус еды должен отражать ее суть, правда? А по сути это суперпитательная суспензия из клетчатки, изготовленная in situ комменсальным сообществом микроорганизмов.

Джайна Митра очень меня впечатлила.

— Она содержит все необходимые нам витамины, минералы и питательные вещества. И все в нужных пропорциях. Массу белка. Гору клетчатки. Гору.