Робин Роу - Птица в клетке

Он с такой скоростью разворачивает кресло, что у меня голова кружится, а потом я лечу в другой конец комнаты. Адам останавливается у шкафа, полного принадлежностей для рисования.

Делорес склоняется ко мне.

– Глубоко дыши, вместе со мной, – говорит она, показывая, как надо. – Ниже. Не из груди, а из диафрагмы.

– Не могу. Больно.

Она стучит по моей груди.

– Тут дыхание короткое, паническое. Попробуй спуститься ниже.

– Не нужно мне дышать. Мне нужно уйти!

– Джулиан, – твердо говорит она. – Адаму сегодня нужно в школу, а ты останешься тут.

– Не могу. – Не хватает воздуха. – Слишком темно.

– Ну же, Делорес, – говорит Адам, – я могу посидеть с ним еще денек. – Он приседает передо мной и вытирает мое лицо рукавом.

Она его оттаскивает и что-то шепчет на ухо. Я разбираю лишь: «Давай не будем это вытаскивать». Он торжественно кивает.

– Будет весело! – Его голос становится громким и наигранно-веселым. Адам хватает с полки коробку с набором для лепки и показывает мне как доказательство. – Тебе же нравится искусство.

– Нет.

– Но ты говорил…

– Я солгал. Не нравится.

– Ну… тебе нравится сочинять истории. У тебя тут полная комната психов. Представь, сколько потом сможешь мне рассказать.

– Адам! – Непонятно, Делорес правда хмурится или делает вид. – Уверяю тебя, Джулиан, все совершенно конфиденциально.

Конфиденциально. Ненавижу это слово.

Она коротко кивает Адаму. Он буквально сияет.

– Ладно, давай это сделаем. – И возвращает меня в круг. – Приду сразу после уроков, – обещает он и ставит кресло на тормоз, чтобы я не мог уехать.

В столовой все как всегда, тепло и многолюдно, но по какой-то причине шум меня раздражает. Измотанный и накачанный больничным кофе, я втискиваюсь за наш стол между Джессом и Мэттом, напротив Чарли и Элисон. Несколько ребят, которых я еще не видел утром, обнимают меня и спрашивают о Джулиане.

– Он в порядке, – отвечаю я, но распространяться не хочу.

Я не могу прекратить притопывать, но пока никто не просит меня успокоиться. Я вполуха слушаю разговор, а сам вспоминаю, что произошло, когда на прошлом уроке я пришел к доктору Уитлок. Там были двое, она и директор Пирс, плечом к плечу. Он в ярости сжимал свою трость, а доктор Уитлок спросила:

– Ты знал?

Знал ли я, что происходит? Знал и не сказал ей? Я долго переводил взгляд с одного на другую и обратно, затем сознался: да, знал. Ее глаза становятся страшными.

– Ты должен был мне сказать.

– Простите, – выдавил я, смаргивая внезапно выступившие слезы.

Она развернулась и захлопнула дверь кабинета.

– Ты не ешь, – говорит Мэтт. Минуту спустя я понимаю, что он обращается ко мне.

– Наверное потому, что не хочу. – Его глаза расширяются, ведь я вроде как на него рявкнул, но мне слишком паршиво и не хочется извиняться.

– Обалдеть! – Громкий голос Джесса привлекает внимание всего стола. – Кто-нибудь, запишите это. Двадцать шестое мая. Адам Блейк в плохом настроении.

Чарли качает головой, переводит взгляд от Джесса на Эмеральд, затем на меня. Пристыженный, Джесс виновато смотрит на него в ответ. Похоже, они разработали что-то вроде азбуки Морзе, состоящей из морганий и кивков.

Я поднимаю голову и сознаю, что все пялятся на меня, точно я псих, с которым надо вести себя аккуратно. Руки и ноги начинают невыносимо зудеть. Наверное, дело в кофеине, но я больше не могу сидеть на месте. Даже не тружусь попрощаться, просто ухожу.

Весь день проходит в том же духе, я просто бесцельно убиваю время до конца каждого урока. Напряжение растет, слишком много мыслей крутится в голове, я гадаю, неужели вот так чувствует себя Джулиан? Если да, то как он вообще существует? Как ходит по вестибюлю? По идее, при таких ощущениях, на лбу должна быть большая рана.

Я иду на седьмой урок, когда вдруг натыкаюсь на невидимое препятствие – какого-то незнакомого парня. Он не из моего класса, вероятно, младше, но выше ростом и шире в плечах. У него треугольная челюсть, и он немного смахивает на велоцираптора.

– Смотри куда прешь, придурок, – огрызается он, будто специально об него запнулся.

– Я случайно, придурок.

В ту же секунду он хватает меня за грудки и швыряет в стену. По пути я сбиваю фонтанчик, но до цели не долетаю и неловко падаю. Это мгновенно привлекает внимание всего коридора. Нас окружают жаждущие крови подростки. Их предвкушение меня удручает.

Парень сверлит меня взглядом, как в боях без правил, прижимает к фонтану, скалит острые зубы, но ничего не говорит.

– Может, уже ударишь меня или я пойду?

Похоже, мой вопрос застает его врасплох, и он выпускает мой ворот. Я выпрямляюсь. Толстовка сзади мокрая насквозь. Толпа разочарованно выдыхает, когда парень отступает и дает мне пройти.

«Ты подрался??»

Иногда по сообщениям сложно понять настроение автора, но Чарли по умолчанию всегда кричит.

«Это была не драка», – отвечаю я, идя по яркому коридору педиатрии.

«Какого хрена случилось??»

Либо он волнуется, либо впечатлен. Мне все равно, поэтому я убираю телефон обратно в карман.

Джулиан сидит в кресле у окна и что-то пишет в блокноте на пружине. Рядом с ним Делорес в ярко-желтом платье и оранжевой шляпе, словно реклама весны. Она здоровается со мной, хлопает Джулиана по спине и говорит, что ей пора бежать.

– Как все прошло? – спрашиваю я, плюхаясь на стул.

– Мне обязательно туда возвращаться?

– Все так плохо?

– Да.

– Почему?

– Нас заставляли говорить вещи.

– Какие?

– Например, рассказывать про себя. Перечислить все свои хорошие качества. Мы должны были записать их и прочитать вслух.

Судя по описанию, похоже на личный ад Джулиана.

– И что ты написал? – Я тянусь за блокнотом, но приятель его убирает.

– Это конфиденциально, – говорит он и вроде как острит. Забавно.

– Потерпи еще пару дней. Потом сможешь уйти отсюда.

– А Рассел…

Моя улыбка гаснет.

– Что Рассел?

– Думаешь, он еще хочет, чтобы я у него жил?

– Да какая разница, чего он хочет? Ты туда не вернешься. – Я жду, что он расслабится, а его будто мутит. – Ты хочешь к Расселу?

Джулиан качает головой.

– Тогда что? – Последнее время я ничего не понимаю, словно англичанин, который внезапно оказался в России.

– Мне больше некуда идти.

Джулиан умный парень, но в чем-то просто ужасно несведущ.

– Ты поедешь ко мне домой. – Я думал, это очевидно. – Мама добивается разрешения стать твоим опекуном.

– Правда? Но…

– Что?

– Ну, раньше…

– Когда?

Он трясет головой. Я вообще уже ничего не понимаю.

– В прошлый раз.

– Что в прошлый раз?

– Я… я знаю, что доставил вам неприятности. И вы с Катериной не могли больше меня терпеть. Я знаю.