Ингер Кристенсен - Книга за книгой

В некотором смысле город — это офис, центральная администрация по управлению, перемещению, иллюзии. Случайные жители — случайная жизнь — случайная смерть зарегистрированы, проанализированы, преобразованы в рисунки и таблицы статистических данных. При достаточно большой случайной выборке и с достаточно большим материальным накоплением жизни иррациональных элементов смерть становится возможностью снабдить иллюзию логической формой.

В некотором смысле город является логической формой. Производство, которое производит потребление, которое потребляет продукцию и т. д. Производство временно присутствующих жителей, что потребляют себя самих, в то время как они производят временно присутствующие вещи, которые они также потребляют. Этим двойным потреблением содержатся в порядке те видимости, которые, в свою очередь, держат жителей в порядке, так что они могут жить, следуя логике вещей.

В некотором смысле город является двойным забвением. Система потребления, способная скрывать все скрытые переходы между жизнью и смертью. Забвение, которое избегает рассматривать себя как забвение. Забвение, о котором забыли. Оно скрывается под очевидным присутствием вещей, присутствующих во временно присутствующих магазинах, оно же — тонкая структура вещей, которая организует беспокойство жителей как спокойствие.

В некотором смысле город есть покой и порядок. Все присутствующие жители, что характеризуются перемещением и беспокойством, сохраняют спокойствие и стабильную занятость, где всякое перемещение, всякий перемещающийся житель адаптированы ко всем присутствующим вещам и где любое беспокойство, любое неспокойствие отдельного жителя канализируется в коллективное производство всех присутствующих вещей, которые сохраняют спокойствие и порядок.

В некотором смысле город представляет собой круг. Временно перемещающиеся жители приводят самих себя и друг друга в движение и тем самым приводят в движение круг. Иногда крут приводит видимость в движение, если временные жители медленно перемещаются, по-прежнему стоя в парках, на площадях или сидя на скамейках, в ресторанах и кинотеатрах, как если бы речь шла о свободе. Значит, речь о свободе.

В некотором смысле это и есть речь о свободе. О том, чтобы забыть и быть забытым. Прикрыть случайную смерть случайной жизнью. Устроить лабиринты, чтобы исправить то, что скрывает это место, те места, где город мимоходом опорожняется тем, что он потребил: склоняемая склонность, недвижное движение и не имеющая иллюзий иллюзия. Соответствующие количества случайных жизней, что дает случайной смерти логическую форму.

Они распределяются по большим или малым домам, в больших или малых домах, в большем или меньшем количестве. Нпрм., большим числом в маленьком доме или наоборот. Распределение лишь случайное.

Они ждут в спальне, гостиной, прихожей, кухне, туалете во дворе или ждут в гостиной, столовой, в гостиной с камином, в комнате с выходом в сад, в телевизионной, в помещении для торжеств, в гостиной, в холле, на крыльце и в спальнях.

Они ждут на улицах, в проездах, во дворах. В подвалах, на чердаках. В сараях, кладовых и клозетах: Или ждут в садах и садах на крыше. В патио, на верандах. Укрывшись от ветра на террасе, в баре, у бассейна.

<���…>

Они симулируют, потому что это порядок — то, что они симулируют. Следя за порядком в своей жизни, они думают, что они следят за порядком в смерти. Они заботятся о жизни и стандартизируют хаос, и все это происходит в то время, как смерть упорядочивает все.

Они симулируют. Как будто есть что-то, от чего можно было бы уйти. Как будто смерть, утихомиренная в химическом сне забвения есть что-то другое, как будто человек не человек. Как будто жизнь не есть функция. Смерти.

Они симулируют. Как будто есть что-то, чего можно ждать. Как будто жизнь не все более глубокое забвение — химический сон — умиротворение, или человек не человек, сорванный и отброшенный, мчащийся в бесформенное.

Они симулируют, потому что они симулируют жизнь. Симулируют так же свободно, как только разве что конфликт может симулировать свою устойчивую модель. Так интуитивно, как только жизнь симулирует свою продолжительность, свое единственное движение. Свою смертность.

Они распределяются по жизням различной длительности. Размещаются временно в состояниях различной продолжительности. Размещаются в состоянии, длительности которого они не знают и внезапного прекращения которого они ждут все время ждут.

Они ждут в кюветах для новорожденных, в кроватке, в коляске, в детских яслях и в подготовишках. Ждут в школе, в тюрьме, дома и в приемном покое. В среднеообразовательных школах, интернатах для трудновоспитуемой молодежи и в учреждениях высшего образования.

Они ждут во дворце спорта, в школе верховой езды, в бассейне. Ждут в автомобилях и каретах «скорой помощи», в отделениях неотложной помощи. Ждут и ждут в операционной комнате и потом, подключенные к аппаратам искусственного дыхания, во все более глубоком химическом сне — забвении — умиротворенности.

Они ждут в казармах для военных и отказников. В бараке для инфекционных больных и нищих. Ждут на командно-диспетчерских пунктах, в постоянных комиссиях и сверхзвуковых самолетах. В Совете безопасности. У пусковых установок.

Они ждут в лагерях беженцев, добровольцев и солдат. Ждут в центрах реабилитации, социального обеспечения и культуры. В секретариатах, ведомствах, министерствах, комитетах. И в рекламных агентствах. В газетных синдикатах.

Они ждут в больницах, в школах для взрослых, в частных лечебницах. Ждут в институте радиологии, медицины и искусственных органов. Ждут в домах престарелых и различных заведениях для немощных, страдающих одышкой или пораженных раком.

Они ждут в тех местах, где они живут, пока они ждут. Ждут, чтобы жить, пока они ждут. Жить, чтобы жить. Пока ждут. Жить, чтобы жить. Пока они живут. Пока они ждут. Пока они живут. Ждут. Живут.

Они вступают в контакт друг с другом и, следовательно, не могут избежать, нпрм., того, чтобы пожирать друг друга, чтобы есть друг друга всю оставшуюся жизнь.

В первую очередь, убивают часть себя самих, чтобы быть уверенным, что все оставшиеся части, даже если их мало, сохранялись и/или, по возможности, использовались.

Они находят свою собственную инерцию и теряют свою склонность к свободным отношениям с другими людьми, потому что они должны найти себя в инерции друг друга.

Или же они стремятся изменить характер друг друга и нуждаются, нпрм., в том, чтобы избежать изменения своего собственного характера и сокращения своих собственных потребностей.

Они ловят друг друга в предварительной игре, сводя жизни друг друга к сдержанным деталям жизни, которая только получает случайное выражение.