Вильям Козлов - Когда боги глухи

Удивительные существа эти женщины! Встать, подойти к ним и посмотреть ей в лживые глаза? Вряд ли что в них дрогнет, — Лена не присягала ему на верность, да и какое имеет он право что-либо требовать от нее?..

Игорь встал, со зла чуть было не швырнул журнал в урну, но спохватился — он еще дома его полистает — и зашагал в другую сторону. Ждал фарцовщика, а увидел свою любовницу. С чего бы это у него заныло сердце? Как будто не знал, что Лена изменяет не только мужу, но и ему. А он? Разве он при случае не изменяет жене и этой же самой Лене?..

Настроение у Игоря Найденова было испорчено.

В ресторане народу было мало, с улицы сюда проникал рассеянный свет, слышался шум проезжающих машин. Окна выходили на канал Грибоедова, в щель неплотно сдвинутых бархатных штор виднелись гранитный парапет с чугунной решеткой и окна черного многоэтажного здания. Рогатки антенн растопырились в разные стороны. На высоком потолке просторного зала мягко светилась хрустальная люстра. За квадратным столом сидели Вадим Казаков, Виктор Яковлевич Лидин, Николай Ушков. Нынче утром они ввалились к Вадиму, Николай представил Лидина как члена художественного совета киностудии, мол, он, Ушков, рассказал тому, какой талантливый человек Казаков, дал почитать в рукописи детскую повесть, в общем, Виктор считает, что по ней можно поставить хороший фильм.

Рослый, склонный к полноте Лидии солидно кивал и улыбался, внимательно разглядывая Вадима. А тот, ошарашенный всем этим, наконец догадался пригласить на кухню чаю попить.

— Чаю? — вопросительно посмотрел Лидин на Ушкова. — Фи, какая проза!

И только сейчас Вадим заметил, что круглые щеки члена художественного совета и нос слегка розовые, а в глазах затаилась похмельная муть.

— Продолжим наш разговор в ресторане, — сообразив, что к чему, предложил Ушков и подмигнул приятелю: мол, живо собирайся!

И вот они в ресторане. Кажется, Лидин никуда не спешил, круглое лицо его порозовело, залоснилось, карие глаза влажно заблестели, губы то и дело трогала довольная улыбка. Он вытирал их бумажной салфеткой и говорил:

— Здесь самые лучшие купаты! Даже в «Кавказском» таких не подают.

На вид Лидину лет тридцать пять, по его фигуре сразу видно, что он любит вкусно поесть и выпить. Движения его рук размеренны, коньяк он пил не залпом, а интеллигентно — маленькими порциями.

— Вообще ты, Вадим, способный человек, — легко перешел он на «ты». — Но одно дело написать повесть, а другое — сценарий для студии. Кто ты для кино? Кот в мешке. Может получиться фильм, а может — провал! Кино — это, Вадим, лотерея: можно «Волгу» выиграть, а можно и ни с чем остаться…

На этом он пока исчерпал свое красноречие и с аппетитом принялся за купаты — остро приготовленные зажаренные колбаски.

Николай пил коньяк и больше помалкивал. Лицо его было, как всегда, бледным, светлые глаза трезвыми.

— Заключите с Казаковым договор, — вставил оп, скатывая в трубочку бумажную салфетку. — Он ведь может отдать свою повесть и на другую киностудию.

— Так там его и ждут с раскрытыми объятиями! — рассмеялся Лидии. — Кино — это золотая жила. В кино рвутся многие: великие и невеликие. Сценариев — горы, а…

— Фильмов хороших что-то мало, — прервал его Ушков.

— Верно, — кивнул Лидии. — А почему? Потому, что всякими правдами и неправдами проталкивают на экраны разную халтуру! В кино без знакомства не пробьешься. Многие пишут, но, как говорится в Библии, народу много, а избранных мало…

— В Библии сказано не совсем так… — возразил Ушков. Он не терпел вольного обращения с первоисточниками.

— Короче говоря, Вадим, — перебил Лидии, — ты встаешь на трудный, каторжный путь… И если тебе я не помогу, никто фильма по твоему сценарию не поставит, если даже он будет гениальным. У кино свой мир, свои законы…

— Кто же их устанавливает? — впервые открыл рот Вадим.

— Мы, — скромно ответил Лидин. — Те, чьи фамилии даже в титрах не появляются. Десятки разных инстанций должен пройти любой сценарий, прежде чем будет утвержден. А такие, как я, проводят сценарии между Сциллой и Харибдой. Видел, как плотогоны сплавляют бревна? Стоит на плоту человек с багром и ловко отталкивается от берегов, других бревен и наконец выводит свой плот на чистую воду… Так вот я на киностудии и есть тот самый плотогон.

— Ну и гони сквозь быстрину свой плот, — улыбнулся Ушков. — За чем же дело?

— А ты подумал, зачем мне трепать нервы, создавать благоприятное общественное мнение, бегать, суетиться? Портить отношения с начальством и худруком? Только из одной любви к сценаристу?

— Из любви к киноискусству, — вставил Николай.

— Любовь к искусству — это понятие растяжимое… — туманно начал Лидин. — На одной любви далеко не уедешь...

— Что же я должен делать? — спросил Вадим. Он ничего толком не понимал, весь этот разговор казался каким-то бредом. Но Лидин не производил впечатления дурака.

— Ты? — насмешливо взглянул на него Виктор Яковлевич. — Ничего. Смотреть мне в рот и слушаться во всем. Плотогон-то я, а ты, Вадик, всего-навсего бревно.

— Бревно? — опешил тот, не зная, рассердиться ему или рассмеяться.

— Ну, ты, Витя, перехватил, — вмешался Ушков.

— Надеюсь, я говорю с разумными людьми, понимающими метафоры, — сказал Лидин.

— Честно говоря, я ни черта не понимаю, — признался Казаков. — Плотогоны, бревна, быстрина… Чепуха какая-то!

— Ты, кажется, был в партизанах? — круто переменил тему Лидин.

— У него медаль «За отвагу», — сказал Ушков.

— То, о чем ты пишешь, безусловно, хорошо знаешь, — продолжал Виктор Яковлевич. — Мне нравятся сцены боевых действий в тылу фашистов, засады на дорогах, диверсии… Но я пока не вижу людей, не ощущаю их характеров. Почему-то все они кажутся на одно лицо. И разговаривают одинаково.

Вадим промолчал, хотя внутренне был не согласен с ним. Разве деда Андрея с кем-нибудь спутаешь? Или командира партизанского отряда? Начальника разведки? А мальчишек? Все они разные… Однако червь сомнения уже стал закрадываться в его душу.

— Могу ли я взять на себя такую ответственность и заявить руководству, что автор надежен, сможет написать сценарий и с ним стоит заключить финансовый договор?

Будто спрашивая их совета, Лидин переводил взгляд с одного на другого. Вадим промолчал, а Николай произнес.

— Казаков киностудию не подведет. Много вы выпускаете хороших фильмов о войне?

— Твоими бы устами да мед пить, — улыбнулся Виктор Яковлевич. — О войне сценариев на полках студии полно. Думаете, мало у нас профессиональных сценаристов? Пруд пруди. Так мы скорее их будем экранизировать, чем новичка, которого никто не знает. «Ищем таланты!» — это только красиво звучит в телевизионных постановках. Конечно, от режиссера зависит — получится фильм или нет, но до работы с режиссером ой как еще далеко! Заявки на сценарии утверждает редакционный совет, то есть мы, члены совета. Хотим — пропустим, хотим — зарубим.