Вильям Козлов - Когда боги глухи

Иван лыжной палкой тыкал в ствол скособочившейся сосны — на снег просыпалась труха. Шапка его едва держалась на затылке. Глаза блестели, а тонкие губы крепко сжаты.

— И верно, что меня в этой глухой Андреевке удерживает? — вдруг широко улыбнулся он и посмотрел на девушку.

Лариса, не выдержав его взгляда, опустила глаза, потом снова вскинула их на Андрея:

— Тебе страшно было одному в лесу?

— Страшно? — удивился он. — Я не знаю, что это такое… Наверное, я никогда еще в жизни не испытал настоящего страха.

— Что же ты все таки чувствовал один в лесу? — настаивала девушка.

То, что он чувствовал один в лесу, передать другим было невозможно. Это восторженное ощущение свободы, крыльев за спиной, беспричинного счастья, слитности с этим белым лесом… А страх? Его не было. Перед их приходом были усталость, апатия, сонливость, а страха не было.

Он не стал рассказывать, что с ним произошло. Когда человек впервые открывает для себя мир, об этом вот так вдруг не расскажешь…

— Небось вспомнил про волков, медведей? — подзадорил Иван.

— Про волков подумал, а про медведя — нет, — улыбнулся Андрей. — Да не пытайте вы меня, ребята! Не страшно мне было в лесу, а… хорошо! Очень хорошо. Так хорошо мне еще никогда не было.

— А мы его спасали! — разочарованно протянула Лариса. — Подумать только, отмахали двадцать километров! Даже съездили к Утиному озеру! Охрипли, крича тебе…

— Спасибо, ребята, — скатал Андрей. — Без вас я пропал бы.

— А говоришь, не испугался, — рассмеялся Иван.

— Черт побери, как есть хочется, — сказал Андрей.

— У тебя на плите целый горшок гречневой каши, — вспомнила девушка.

— Что же мы тут стоим? — воскликнул он. — Я сейчас с голоду умру! Ноги протяну!

— Не побрезгуешь, тут у меня в кармане завалялся кусок лепешки, — Иван протянул ему что-то завернутое в газету. — Это я для Шакала припас.

— Для кого? — удивилась Лариса.

— Приблудная дворняга ошивается на нашей улице… Я ее Шакалом прозвал.

Андрей вонзил крепкие белые зубы в черствую, припихивающую дымком лепешку, проглотил кусок и с улыбкой сказал:

— Никогда такой вкуснятины не ел, честное слово!