Игорь Кузнецов - Дембельский блокнот или Фрагменты почётной службы

— Понял, за что?

Однажды увидел, как он майора, жившего в его комнате, перепугал. Я тогда тряпкой возюкал под кроватями в офицерском модуле. Дежурство по комнате у нашего комбата было. Почему поспорил наш капитан с этим майором, я не понял. Увидел только, что Кулаков вытащил из ножен, висящих на спинке стула, свой трофейный кинжал с алюминиевой головой льва, на рукоятке, и швырнул через всю комнату. Потом, подошел и спокойно вытащил, вонзившийся возле уха майора клинок, и продолжил общение. Градус агрессии, кстати, заметно снизился, видимо шутка понравилась.

Наш комбат был личностью харизматичной и авторитетов не признавал. Частенько сваливал из части в Кабул за букетом цветов и дальше по маршруту. Говорили, что он в Афган капитаном пришел. За год успел слететь до лейтенанта и опять подняться до капитана. При всем, при том, его уважали, и дисциплина в батарее была железная.

В начале мая прибыло молодое пополнение и дембеля начали готовиться к отбытию на Родину. Всего, кроме меня в нашу пятую батарею пришло семь человек. Санинструктор Сашка Колесников, механики-водители Колька Кривошей, Валерка Некрасов и Валерка Прищиц, командиры орудий Аханьков Виктор и Чернявский Юра, а также Валик Логвинов, командир отделения разведки. С Валиком смешно получилось. Когда я подошел к маленькой кучке нашего пополнения, Валик сразу бросился в глаза своим испуганным и негероическим видом. Наивный взгляд хаотично бегал по сторонам…

— Ты кто?

— Я разведчик!

Голосок тоненький, взгляд испуганный и растерянный, телосложение, нет, почти теловычитание, зато, голова большая…. У меня эта заявка никак не ассоциировалась с образом разведчика. Позже выяснилось, что учился Валентин Романович Логвинов на командира «реостата» — машины управления огнем, напичканной умными приборами, даже компьютером, и он в них разбирался. Его умную голову командиры оценили несколько позже, когда он стал делать баллистические вычисления при стрельбе, но ехидную кличку «Валик-Разведчик», носил до конца службы.

Наличие бесправного хозяина каптерки очень понравилось местным наркоманам, и очень не понравилось мне. Гости, ставшие наведываться в каптерку, не понравились. Поэтому, когда работал внутри, приходилось частенько просить закрыть меня снаружи, а ключик в окошко передать, но все равно периодически набивались человек по шесть, внутрь отсека, и пускали по кругу дозу героинового дыма. Сыпали в нержавеющую ложку чуть — чуть серого порошка, подогревали снизу зажигалкой и вдыхали дым через трубочку от цангового карандаша. Затем, первый, выдыхал дым в рот второго, и далее, по кругу. Часто при обысках, по наличию этих предметов, определяли наркоманов. Меня от вида этих посиделок бросало в дрожь…. Ненавижу наркоманов. За полгода регулярного употребления человек превращался в высохшую мумию, с лихорадочным блеском глаз. По крайней мере, в такую мумию превратился мой первый знакомец, который посоветовал мне вешаться, когда узнал, что я попал в пятую батарею. Через полгода моего пребывания в Афганистане он был озабочен только тем, где разыскать очередную «хапочку», затем кочевал между гауптвахтой и поляной за караулкой, где он копал себе индивидуальную тюрьму — зиндан. Таким образом, ему прописали лечебное голодание и профилактическую ломку. Хочешь кушать, значит, из дырки в земле должна земля вылетать. Земля вылетает, тогда начальник караула лично в дырку еду опустит, всем другим приближаться к зиндану запрещено…. Результат лечения мне не известен, но думаю, что ничего хорошего не получилось. Не знаю никого, кто соскочил бы с этой гадости полностью.

Не знаю, чем бы закончилась для меня эта эпопея с приходящим клубом по интересам, но в конце мая я, Юрка Чернявский, Колька Кривошей и Валерка Прыщиц оказались в составе конвоя развозившего по постам продукты, боезапас и молодое пополнение.

На двадцать второй заставе, в тридцати километрах от Кабула, в кишлаке Рустамкалай, стояла 9 рота 357 полка нашей 103 ВДД. К ней прикомандирован был взвод нашей пятой батареи с тремя орудиями. Вот там нас и сгрузили.

Народу внутри блок-поста было очень мало, все ушли на проческу в долину. Прибыло командование полка и поставило внеочередную задачу…. Нам же всем сразу нашлось дело. Меня, к примеру, послали за стену с лопатой прокопать канавку для чего-то вонючего и антисанитарного. Туалет внутри крепости переполнился и для того, чтобы его засыпать, уровень «гуано» нужно было понизить. Согласно местной традиции вылив его на улицу. Обозначив мне фронт работ, сержант удалился. Я постучал по твердой, как кирпич, глиняной поверхности, оперся на лопату, задумался и задремал….

Нужно сказать, что единственным желанием солдата в начальный период службы, было желание выспаться. При малейшей возможности безнаказанно отдохнуть, все начинали кемарить. Тут еще жара, солнце слепит и рядом никого….

Пришел я в себя от окрика сержанта, стоящего рядом с часовым на стене крепости. Оказывается, они некоторое время наблюдали за выписываемыми мной кренделями вокруг торчащей из земли лопаты….

— Боец! Бегом ко мне!

Черт! Зашарился! Что сейчас будет! Ничего хорошего, это точно!

Подбежал и доложился. Жду, что скажет….

— Спать хочешь?

— Хочу.

— У тебя четыре часа. Чтобы к приходу роты был, как огурчик. Бегом в свой кубрик!

Когда заскочил в каморку с настилом из снарядных ящиков, я целую минуту думал, что не усну…. В голове билась мысль, что следующий «залет» пройдет по другому варианту. Проснулся от шума, это пришла «броня». Выход на «боевые», оказался крайне неудачный. Разведданные не подтвердились, а сами попали в минометную засаду. Первый взрыв мины был достаточно далеко от стоящих кучкой командиров…. Второй разрыв накрыл КП и убил Начальника Штаба 357 полка…. Позже, от пленных «духов», узнали, что это были американские инструкторы из Пакистана. Приезжали в душманский укрепрайон для инспекции, заодно и «мастер-класс» продемонстрировали….

Место, в которое я попал, выглядело со стороны, как две квадратных коробки, брошенные на ровный стол долины. В одной из этих коробок и расположилась 9 рота 357 ПДП. Крепость-коробочка сложена была из глины. Высота стен достигала пяти — шести метров, а длина каждой из сторон, около сорока метров. Толщина стены, сложенной из глиняных блоков, была сантиметров восемьдесят. В сторону гор и расположенного там ущелья, выходили главные ворота крепости. На этих воротах я уже почти два месяца несу караульную службу.

Задачей нашего подразделения был контроль местности и блокирование ущелья, в котором был расположен очень мощный укрепрайон, так называемая “Тюрьма русских военнопленных”. Рулил в ней полевой командир, и звали его Фаиз Мамат. Контролировал он не только «Тюрьму», но и все окрестности Кабула. Хорошо, так контролировал, плотно. Воевать он умел и любил, да и в свое время окончил наше Рязанское командное училище ВДВ, и тактику наших войск знал не понаслышке. Ловили его долго и упорно, но все напрасно, уходил гад всегда, или не появлялся там, где его ждали. В этот раз, разведка донесла, что Фаиз Мамат собирает нескольких полевых командиров на общий сбор, решать, что делать с обнаглевшими “неверными”, как дальше жить и размножаться. Прийти должны были пять главарей, с небольшими группами поддержки каждый. В крепости на посту в тот момент находилось семьдесят четыре бойца, так что, оставив в крепости караул, человек шестьдесят на операцию выставить мы смогли. «Зеленые» — соседний пост «царандоя» тоже смог выставить около полусотни бойцов. Так что на первый взгляд для войны народу хватало.